В БОЯХ ЗА СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ В ФЕРГАНСКОЙ ДОЛИНЕ

УЗБЕКИСТОН ССР ФАНЛАР АКАДЕМИЯСИ ТАРИХ ВА АРХЕОЛОГИЯ ИНСТИТУТИ

ФАРГОНА ВОДИСИДА СОВЕТ ХОКИМИЯТИ УЧУН БУЛГАН ЖАНГЛАРДА

ОКТЯБРЬ РЕВОЛЮЦИЯСИ ВА 1917-1923 ЙИЛЛАРДАГИ ГРАЖДАНЛАР УРУШИ КАТНАШЧИЛАРИНИНГ ХОТИРАЛАРИ

УЗБЕКИСТОН ССР ФАНЛАР АКАДЕМИЯСИ НАШРИЁТИ

ТОШКЕНТ-1957

Академия наук Узбекской ССР ИНСТИТУТ ИСТОРИИ И АРХЕОЛОГИИ

В БОЯХ ЗА СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ В ФЕРГАНСКОЙ ДОЛИНЕ

ВОСПОМИНАНИЯ УЧАСТНИКОВ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ 1917-1923 гг.

ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК УЗБЕКСКОЙ ССР

ТАШКЕНТ—1967

ПРЕДИСЛОВИЕ

Октябрьская революция явилась коренным поворотом в истории человечества. Она породила тысячи легендарных народных героев — вожаков трудящихся. Героические подвиги советских людей за власть Советов на фронтах гражданской войны овеяны славой.

Роль народных масс в проведении Великой Октябрьской социалистической революции, установлении и упрочении Советской власти в нашей стране огромна. Одна из важных задач исторической науки — всестороннее обобщение материалов воспоминаний участников Октябрьской революции и гражданской войны в СССР. В этой связи Институт истории и археологии Академии наук Узбекской ССР приступил к сбору и публикации воспоминаний активных участников Октябрьской революции и борьбы за упрочение Советской власти в Узбекистане.

Настоящий сборник посвящен воспоминаниям 39 участников Октябрьской революции и гражданской войны в Ферганской долине 1917—1923 гг. Разумеется, это небольшая часть многочисленных материалов, собранных Институтом. В последующем будут периодически публиковаться выпуски таких воспоминаний.

Предлагаемые вниманию читателей воспоминания по своему характеру, форме изложения экспрессивны, своеобразны, поскольку они написаны разными авторами — участниками событий. Отдельные эпизоды записаны со слов участников Октября и гражданской войны. В основном воспоминания относятся к периоду борьбы с басмачеством, с контрреволюционно-националистическим движением. Излагаются события, связанные с борьбой советских войск, красногвардейцев, партийных дружин, добровольческих отрядов милиции и всех трудящихся с басмаческими бандами в Ферганской долине, о чем рассказчики повествуют подробно, эмоционально, всесторонне; другие эпизоды более кратки, порою схематичны.

Сборник— первая попытка Института по сбору и публика» дии такого рода воспоминаний, поэтому в нем может быть еще немало недостатков, которые с помощью читателей, критиков будут устранены в последующих изданиях.

Нам представляется, что, несмотря на отдельные промахи, в целом эти воспоминания дадут читателю богатый материал по изучению истории Октября, особенно истории гражданской войны в Ферганской долине; они помогут почувствовать колорит того периода, героизм трудящихся масс в острой борьбе за власть Советов.

Воспоминания собраны и обработаны старшими научными сотрудниками Института истории и археологии Ш. А. Шамаг-диевым, Р. А. Аминовой и К. Ф. Фазылходжаевым. Беседуя с участниками Октябрьской революции и гражданской войны, составители собрали и обработали их записи-воспоминания.

В литературной обработке материалов 1-го выпуска воспоминаний участвовали сотрудники Института В. А. Шевченко и Л. Г. Тетенева.

Институт истории и археологии Академии наук Узбекской ССР просит читателей посылать свои замечания и пожелания о сборнике в адрес Института— г. Ташкент, у л- Навои. 69-а.

РАСУ Л ДЖ АН МАДАМ И НОВ

КОКАНДСКИЕ СОБЫТИЯ

Расулджан М ад аминов (род. в 1895 г.) во время коканд~ ских событий принимал участив в боях против ^автономистов». В 1919 г. направлен на работу в органы Особого отдела. Участник боев с войсками бухарского эмира, а затем в составе 2-й Туркестанской дивизии на Украине он вел борьбу с врагами украинского народа В 1921 г. Модами-нов — активный боец с басмаческими бандами в Ферганской долине. В настоящее время — персональный пенсионер; проживает в г. Коконде.

Мой отец умер, когда мне было 9 лет. Положение семь» было очень тяжелым, и я с детства пошел на заработка — нанялся на работу к хлопкоторговцу Мнрзаджану Садыкову.

В 1916 г. в разгар первой мировой войны мой хозяин, торговец Салиджан-байбаччи Алимджан Ходжиев, специально ездил в Петроград к царю Николаю. Как представитель байства Ферганской долины он от имени капиталистов, помещиков в торговцев Туркестана, пожелавших показать свою преданность царизму, обратился к царю с просьбой мобилизовать часть местного населения Туркестанского края на помощь действующей царской армии.

Возвратившись из Петрограда в апреле-мае 1916т.» Са-лиджан-байбаччи созвал специальное совещание для того, чтобы обсудить вопрос о мобилизации населения в тыловые армии. На совещании присутствовали баи, чиновники, крупные торговцы и влиятельные лица г. Коканда, а также крупные баи и духовенство Ферганской долины: Орипжан бай, Абдур-разак Зияев, Ахунджан Максуд, Мирвахкд Кари, Камилиддан Казн, Миёя Хазрат, Абсатар Казн, Мирза Махмуд мннгбаш» и многие другие. На этом совещании Салиджан-байбаччи заявил: «Милостивый государь пошел на большую уступку своим рабам — населению Туркестана — и приказал не посылать их непосредственно в действующую армию, а использовать в тыловых ее частях на вспомогательных работах. Это большое доверие Его владычества к народам Туркестана. Поэтому мы —

Г

рабы царя Николая — обязаны дать для защиты наших порядков своих сыновей: у кого три сына, он обязан отдать в армию, в крайнем случае, двух, если у него два сына, то он должен отдать одного. Если родители не желают отдавать своих сыновей, то они могут вместо своих сыновей дать другого человека».

Я был мобилизован в качестве «добровольца» вместо сына своего хозяина Икрама-байбаччи. Таких, как я, было в Кока нде более Ю00 человек. Все это бедняки и сироты, фактически купленные баями по цене от 165 до 700 руб. На левой руке мобилизованного были прикреплены нашивки с надписью -«доброволец». Нас сопровождали в качестве унбоши, юзбоши и переводчиков около 200 человек. В Коканд приехал генерал-губернатор Туркестана Куропаткин, устроивший смотр этих «добровольцев», и, убедившись в том, что местные баи — капиталисты, помещики и торговцы — сделали все, что нужно для мобилизации, приказал отправить мобилизованных эшелоном к месту назначения.

При наборе тыловых рабочих в волостях Кокандского уезда трудящиеся оказывали отчаянное сопротивление. Так, возмущенные дехкане Араванекой волости отказались выдать своих сыновей и убили волостного правителя. Самыми активными участниками движения протеста были мобилизованные на тыловые работы.

Нас, мобилизованных, под охраной привезли и «разбросали> в районе от ст. Аральск до Эмбы. Мы работали чернорабочими на этих участках.

В конце 1916 г. зимой по какому-то поводу к нам приезжал Салиджан-байбаччи (к этому моменту из-за отсутствия теплой одежды и обуви большинство рабочих страдало обморожением рук и ног). Салиджан не успел зайти к рабочим, как они бросились на него с топорами, ломами, называя его предателем народа. «Ты продал нас царю Николаю!» —гневно восклицали они. Салиджана спасли офицеры и казаки — он еле унес ноги.

У тыловых рабочих старшим работал русский рабочий Морозов, который постоянно помогал тыловикам, разъясняя им захватнический характер империалистической войны. Он говорил рабочим-узбекам: «Николай долой, ты пойдешь домой».

Я и некоторые товарищи самовольно возвратились из Эмбы в Коканд в 1917 г. после Февральской революции. Уже на следующий день после моего возвращения ко мне пришли знатные баи города: Исаходжа, Бувахан Эликбоши, Исахан Тура, Шакир-байбаччи, Таир бай Мансуров и др. Они забросали меня вопросами, желая выпытать все, что я знал о большевиках, о причине возвращения тыловиков. Когда я отказался им от вечать, они передали на меня жалобу кокандскому военному

Я

комиссару Временного правительства Мединскому. Я был арестован уездным комиссаром, который продержал меня под стражей 17 дней. Причиной моего освобождения послужило полученное из Ташкента распоряжение об отмене отправки на тыловые работы. Когда нас отправляли на тыловые работы, хозяева-баи обещали после возвращения с тыловых работ выстроить нам дома, женить, но вместо всего этого часть возвратившихся тыловиков была арестована и посажена в тюрьму.

Баи и духовенство не дремали. В целях борьбы с большевиками они начали организовывать и сколачивать контрреволюционные силы. «Шурои-Исламия»¹ тайно закупила в крепости 180 трехлинейных винтовок для вооружения своих банд, во главе которых должен был стать известный курбаши Иргаш родом из села Бачкир, Багдадского района. За совершенные грабежи и убийства этот бандит 20 лет провел в ссылке в Сибири, откуда вернулся в Коканд в сентябре 1917 г. Другой матерый бандит — Хамдам Ходжи — также провел 13 лет своей жизни на каторге. В течение 20 лет отбывали каторгу и Мадаминбек, Халходжа и Малый Иргаш. Все они только в сентябре 1917 г. вернулись оттуда.

По решению организации «Улема» и «Шурои-Исламня» Иргаш из кишлака Бачкир прибыл в Коканд для организация и руководства басмаческим движением, предварительно усмирив и подчинив себе самостоятельно действовавшие до сих пор на этой территории небольшие басмаческие банды.

После победы вооруженного восстания в Петрограде я в Ташкенте установилась Советская власть и в Коканде. Победа социалистической революции привела в бешенство байство и реакционное духовенство. В ноябре 1917 г. в Жоми² собрались сторонники «Шурои-Исламии» и «Улемы» для того, чтобы объявить «газават», т. е. священную войну Советской власти.

В конце ноября 1917 г. реакционное духовенство и буржуазные националисты при активной поддержке иностранных империалистов созвали в Коканде съезд всех антисоветских сил Туркестана, где было сформировано так называемое сав-тономное правительство». Развернулась бешеная агитация против Советской власти.

Узнав об этом, Кокандский Совет через своего представителя потребовал от контрреволюционных организаций прекратить эту антисоветскую агитацию. Не взирая на такое предупреждение, руководители организации «Улема» и «Шурои-Ис-ламия» созвали специальное совещание, на котором было решено усилить басмаческую банду Иргаша я использовать ее в качестве своего вооруженного отряда.

От имени баев Коканда на совещании выступил Якубов Атхамхан. Он обратился ко всем сторонникам «автономистов» с призывом начать решительную борьбу с Советской властью, объявить священную борьбу против Советов. Сблокировавшись с бандами старшего и младшего Иргашей и объединив вокруг себя все антисоветские элементы города, «шурои-исламисты» и «улемисты» сделали попытку захватить городскую крепость и разгромить Советскую власть. С этой целью к крепости были направлены их вооруженные силы. Однако защитники крепости, узнав о готовящемся нападении, открыли по наступающим бандитам ураганный огонь и последние были вынуждены отступить. Бои между защитниками крепости и сторонниками «автономистов» продолжались 7 суток. Вследствие варварского нападения басмачей сгорел Чорсуйский раста, много домов и более 1000 магазинов, погибло большое количество жителей.

Особенно активную пропагандистскую деятельность против Советской власти проявляли крупный бай Ферганской долины Мингбаши, волостной управитель Риштанской волости и некоторые другие антисоветски настроенные элементы. Они провоцировали народ, пытаясь заставить его перейти на сторону «автономистов». Но народные массы быстро поняли коварные замыслы врагов и вскоре повернули свое оружие против них, оказывая всемерную помощь Советской власти.

К этому времени к защитникам крепости подошла помощь из Ферганы, Андижана, Самарканда. Из Ташкента также прибыл эшелон советских воинских частей. Во главе прибывшего эшелона стоял Осипов — скрытый враг Советской власти. Бдительность членов партийной организации Коканда во главе с Е. А. Бабушкиным не позволила Осипову осуществить свой коварно задуманный контрреволюционный план. Тем не менее, он успел через Мадаминбека сообщить «автономистам» все планы советского командования. Под руководством Коммунистической партии при активной помощи трудящихся Ферганы вооруженные части красногвардейцев ликвидировали буржуазную «Кохандскую автономию». За исключением Иргаша, Чанышева, Мустафы Чукаева, Заки Валидова и некоторых других, которым удалось бежать, все участники «Кокандской автономия» были арестованы органами Советской власти. Отдельным участникам ее удалось скрыть свое прошлое и они еще долгое время находились на руководящих постах, принося большой вред народу. По рекомендации Бабушкина и поручению реввоенсовета были организованы поиски всех участников «автономии», а также крупных баев г. Коканда. Руководите-

лем этой операции был назначен я. Нам удалось поймать таких активных участников выступления, как Таяр Максума, Мансур Ходжи, Ияомжан бая, Алимжан Ходжи и многих других, всего 30 человек. Имущество и дома арестованных «автономистов» были конфискованы.

В сентябре 1920 г. я участвовал в боях против бухарского эмира. После разгрома бухарского эмирата, в том же году, во приказу Михаила Васильевича Фрунзе 2-я Туркестанская дивизия, состоящая из узбеков, туркмен, таджиков, казахов и русских в количестве 6500 кавалеристов, была направлена на борьбу против контрреволюционной банды, орудовавшей в то время на Украине. Узбеков в дивизии было около 1700 человек. Они составили отдельный полк. На станции Оренбург были арестованы за попытку организовать заговор 17 человек во главе с бывшими курбашн Туйчи и К&рабаем.

Дивизия прибыла в Харьков; оттуда она была направлена в Павлодар и Таганрог для ликвидации банды Махно. Узбекский кавалерийский полк участвовал в боях с этой бандой в районе Таганрога. После нескольких успешных операций в районе Павлодара узбекский полк в связи с усилением басмаческого движения в Фергане по приказанию командования был переброшен в Беш-Арык. Это было в феврале-марте 1921 г. Комиссаром узбекского кавалерийского полка был Исраил Ахунов, работающий в настоящее время начальником Горком-хоза г. К ока н да.

Прибыв в Беш-Арык, узбекский кавалерийский полк начал усиленно готовиться к военным действиям протаю активизировавшихся к этому времени басмачей. Однажды ночью главарь басмаческих банд Ислам Палван (родом из Яйпанско-го кишлака) захватил командира кавалерийского полка Хам-дама Ходжу Каландарова и его брата Дж§ниша Каландарова. Джаниша Каландарова он расстрелял на базаре на глазах всего народа, а Хакдама Ходжу увез в свою ставку на Кара-Езбо и надел на него кандалы. Как выяснилось позже, это был своеобразный прием для отвода подозрении от Хамдама Ходжи, ибо последний, как показали события, давно перешел на их сторону, оказывая им большую помощь. Двурушничая, он очень вредил нашим частям. Позже басмачи устроили искусственный «побег» Каландарову в Коканд, Это было устроено опять-таки сознательно, чтобы поднять его славу. Замаскированный враг Советской власти при помощи своих друзей, находившихся в тот период на партийной и советской работе, вновь получает назначение на пост командира полка. Командиром одного из своих конных отрядов Каландаров назначает Игамбердыева, вместе с которым они устроили «побег» от басмачей. Некоторое же время спустя Игамбердыев бежит к басмачам, захватив с собой 84 пришедших с ним басмача. Перед своим побегом к басмачам Игамбердыев зверски убил политрука эскадрона т. Рахимбердыева. После расформирования 1-го Ферганского кавалерийского полка Игамбердыев опять каким-то образом прлучает назначение командира конного отряда г. Коканда (1922 г.). Лишь позднее Каландаров и Игамбердыев были окончательно разоблачены.

Я участвовал во многих боях против Исламкула курбаши. Мы встретились с Исламкулом в Кара-Бува, где была его крепость. Наш эскадрон расположился на кладбище. Банда Исламкула окружила нас; в течение трех суток мы оказывали сопротивление. В этом бою банда Исламкула потерпела тяжелое поражение, потеряв много живой силы и техники. Но через некоторое время Исламкул, пополнив свою банду, прибыл в Беш-Арык. Там он начал грабить магазины и дома мирного населения и чинить неслыханные надругательства над женщинами и детьми. Только в кишлаке Яккатут Исламкулом были убиты ни в чем неповинные 14 дехкан.

Бесчинствовали басмачи Исламкула и в кишлаке Кара-Бу-лак. Три эскадрона нашего красноармейского отряда (около 400 чел.) встретились с бандами Исламкула в Кара-Булаке. Бой продолжался целые сутки. По вине басмачей погибла почти половина жителей этого кишлака, в том числе старики, женщины и дети. Кишлак был сожжен. В этом бою мы потеряли около 50 человек. Басмачи же понесли несравненно большие потери — 200 человок.

В 1923 г. в октябре банда Исламкула значительно сократилась и ослабла. В это время е остатками своей разбитой банды он находился в кишлаке Дарвиш-Абад, Кудашского района. Исламкул присылает к советскому командованию своего пансата Хамзахон Максума с просьбой прислать к нему представителя комадования для заключения договора о его сдаче. В кишлак прибыли для п^)еговоров с Исламкулом начальник штаба ферганских войск Станкевич, Милибай Абдуллаев и другие.

Представитель советского командования начал вести переговоры о сдаче Исламкула и его банды в распоряжение советского командования, но Исламкул всячески стремился уклониться от окончательного решения вопроса. Он просил оставить его в Яйпане с 80 джигитами. Его же пансаты — Ирмат, Худаикул, Ширмат, Джуралансат, Кучкар, Мадамин — были отправлены в Коканд. Однако из-за предательства Поляева, служившего в штабе, и других изменников Исламкул сразу изменил свое решение и бежал со своими 12 соратниками, впоследствии задержанными и приговоренными военным трибу-налои к различным мерам наказания. Вскоре я Поляев был разоблачен.

В июне 1924 г. Исламкул был пойман н после семидневного судебного процесса на Чорсу в г. Коканде он. Юиус кур-баши (из Андижана), Баясган, Султан курбаши были расстреляны. —

Расулджан Мадаминв.

Несколько слов о разгроме басмаческих банд Рахманкула курбаши (из Ашского района, ныне Таджикской ССР, кишлак Ашаба). 

В 9 км от Ашабы главарь другой басмаческой банды Рахманкул построил крепость. Она находилась среди гор и был» почти неприступной. Секретные малоопасные подходы к кре-поста были известны только нескольким ближайшим его соратникам, а также влиятельным баям Ашабы. Рахманкул имел большие запасы военного снаряжения и продовольствия, достаточные в случае войны на три года. Банда его насчитывала более 1500 человек и была вооружена английскими винтовками. Ближайшими помощниками были пять его братьев. В 1921 г. против Рахманкула вышел отряд красноармейцев в количестве 65 бойцов. После упорного боя они остановились на ночлег в мечети Ашаба. Ночью банда Рахманкула окружила мечеть и сожгла ее. Все 65 красноармейцев, героически защищаясь, погибли от рук палачей.

В августе 1922 г. штаб Туркестанского фронта бросил против Рахманкула крупные военные силы, состоящие из пяти полков: Ходжентского, Кокандского, Наманганекого, Ташкентской и Андижанского. Бои между советскими войсками и бандой Рахманкула продолжались 16 суток. Наконец, банда Рахманкула была разгромлена. Большую помощь советским войскам оказали местные жители Ашабы, которые показали красноармейцам секретные подходы к крепости. В этих боях принимала участие авиация. После ожесточенных кровопролитных боев Рахманкул покинул крепость и скрылся. В октябре 1923 г., поняв безвыходность своего положения, он с 40 джигитами и 4 палачами сдался советским войскам. Осенью 1924 г. в Коканде состоялся показательный судебный процесс. Процесс продолжался 7 дней. Рахманкул и его 10 ближайших соратников были приговорены к расстрелу, а остальные были осуждены на различные сроки тюремного заключения.

В этих боях с Рахманкулом я принимал участие в качестве бойца, разведчика и проводника советских частей.

Несколько слов о разгроме банды Иргаша Курбаши. После разгрома «автономистов» в Коканде Иргаш с остатками своей банды бежал в крепость Бачкир (38 км от Коканда), где начал собирать вокруг себя самых отъявленных головорезов для организации новой крупной банды в Ферганской долине. По поручению организации «Улема» по обычаю Иргаш был поднят на белой кошме и провозглашен Амирал-Муслимином, т. е. главкомом всех басмачей в Ферганской долине. Иргаш приступил к организации самостоятельных басмаческих отрядов. Одним из первых он объявил самостоятельным курбаши своего бецсакала — Мирза Умара. По указанию Иргаша были организованы отряды курбаши Ишмат байбаччи, курбаши Хамдама Ходжи Каландарова, Ербека, Мадали, Мадаминбека, Отаджана, Рахманкула и др. Постепенно эти банды действовали все более самостоятельно.

Между курбаши усиливалась борьба за власть над всеми басмаческими бандами. На этой почве между ними неоднократно происходили столкновения. 14

В январе 1920 г. Красная Армия и добровольческая щи-цня окружили крепость Бачкир, где со своей бандой в 1500 че-. ловек укрепился Иргахи. Бои продолжались двое суток. Не выдержав натиска советских частей, Иргаш бежал. Постепенно он стал терять свое влияние на Других курбашей. Если раньше его указания были обязательными для всех басмачей, то по мере усиления отдельных курбашей басмаческих отрядов последние перестали слушаться его и подчиняться его указаниям. В Уч-Кумане Иргаш был окружен бандами Мадамяи-бека и Аман Палвана. С большим трудом ему удалось бежать. У него осталось всего 2& джигитов, с которыми в 1921 г. он скрылся в Кураминском районе (ныне Ангрен). Его приютил один крупный ишан — член организации «Улема» Впоследствии Иргаш поссорился с ишаиом и убил его.

Вскоре в кишлак прибыл ЧОН я отряд народных добровольцев; в схватке Иргаш был убит.

Так был положен конец авантюре Иргаша курбаши. Народ с радостью услышал весть о разгроме этой банды, причинившей ему столько страданий и горя.

САИД АХМЕД АРИПБАЕВ

СЛАВНЫЕ КАВАЛЕРИСТЫ

Саид-Ахмед Арипбаев (род. в 1896 г.) член КПСС с 1940 г., в настоящее время, являясь персональным пенсионером, работает начальником коммунальных предприятий Ферганы. За активное участие в разгроме басмаческих банд Мадаминбека, Курширмата, Ахмадпалвана, Мамару-зы, Нурмата, Ярмат Максума, У марали Шалпанг Кулака и других, за мужество и героизм неоднократно отмечен в приказах Особого отдела ЧК.

Победа Октябрьской социалистической революции привела к установлению в Фергане новой власти—власти рабочих, крестьян и трудящихся. Желая вместе со своими товарищами помочь ее укреплению на родной земле, я записался в .ряды добровольческой милиции, где служил до конца 1918 г. В 1919 г. я как один из наиболее опытных бойцов был послан в отряд Особого отдела ЧК и в течение года выполнял различные поручения: узнавал места дислокаций, намерения басмачей, их вооруженность ит. д. Мои заслуги перед органами разведки неоднократно отмечались в приказах. В начале 1920 г. мое горячее желание непосредственно участвовать в борьбе с крагами революции было удовлетворено: меня направили в един из боевых отрядов, боровшихся с басмачами.

Организацией шпионажа, вербовкой местного байского населения, снабжением боеприпасами басмаческих шаек в Ферганской долине занимался басмаческий курбаши Мамарузы. Мне удалось задержать одного из его сторонников по фамилии Ниязов, который приехал в Фергану специально для налаживания связи с контрреволюционными организациями по доставке оружия. Из показаний задержанного было выявлено, что ферганским басмачам помогали некий Уста Мели и крупный бай Султан-байбаччи, являвшийся доверенным уполномоченным от организации «Шурои-Исламия» по снабжению басмаческих банд вооружением и боеприпасами.

В Маргелане мною был пойман также близкий помощник Юсупджана Максима курбаши Разумат, приехавший туда

специально с заданием доставить боеприпасы. В квартире Мадраимбая я обнаружил и сдал Особому отделу восемь винтовок, которые бай собирался отправить басмачам.

Летом 1921 г. наш отряд из 75 бойцов во главе с командиром эскадрона 2-го кавалерийского полка т. Андерсоном отправился в Уч-Курган для разгрома банды курбаши Нурма-та, зверски расправлявшейся с населением рудника Кызыл- -У Кия. В течение полутора суток отряд Андерсона вел ожесточенный бой с превосходящими силами противника. Басмачи не выдержали героического натиска смельчаков и вынуждены были бежать. В качестве трофеев мы забрали более 30 лошадей, много винтовок и патронов. В этом бою был убит отец Нурмата курбаши Кулдаш пансат. После разгрома басмачей семьи рабочих рудника стали жить спокойно.

Осенью 1921 г. продовольственный отряд в количестве 150 человек отправился в район Шахимардана собирать продовольственный фураж. Шейхи и муллы обманули нас, сообщив, что в их районе якобы басмачей нет. Поэтому отряд рассыпался по кишлакам, а штаб (43 красноармейца) расположился в Шахимардане. Главарь басмаческой банды Ярмат Максум, получив от шейхов сведения о малочисленности этого отряда, решил разгромить его. Отряд героически защищался, не хватало патронов. Войны поднялись на гробницу Махпурл и организовали оборону, не подпуская врагов близко. Запас патронов иссяк и красноармейцы оказались в окружении.

В этой неравной борьбе геройски погибло 24 бойца славной Красной Армии. Узбекский народ с большим уважением вспоминает имена этих героев, славных патриотов нашего социалистического отечества. Они были похоронены в братской могиле в Фергане; здесь часто собирается молодежь и старики, с благодарностью вспоминая имена борцов, павших за народное дело.

Зимой 1921 г. отряд 4-го кавалерийского полка получил сведения о том, что банда отъявленного врага революции Кур-ширмата находится в Шахимардане, который в то время был гнездом средневекового мракобесия и реакционного духовенства. Члены организации «Улема», духовенство, ишаны и муллы вели среди населения Шахимардана антисоветскую пропаганду, всячески восхваляя басмачей как сторонников аллаха и пророка Магомета. Один из наиболее преданных и ярых сторонников Курширмата, Мамаджан Мингбашн, распространял среди мселения версии о том, что Курширмат якобы кр-кандский хан и защитник ислама.

Однажды, когда Курширмат, женившись на дочери Ма-маджана Мингбашн, устроил свадебный пир, наш отряд че-

2—11 60 17

62520?

»

ловек в 200 вышел на операцию. Мы встретились с пост Курширмата в кишлаке Бадил, началась стрельба. Бой вязался уже в предместье Шахияардана — в Каламжане

Саид-Ахмед Арипбаев.

часа в 4 утра, который закончился только около 5 часов вечера. Банда Курширмата не выдержала натиска советских войск и бежала, оставив на поле боя более 30 человек убитыми. Наш отряд захватил боеприпасы и трофеи.

Борьба против басмачест/й, против врагов революции за укрепление новой власти, за расцвет новой жизни продолжалась.

БУЗРУКХОДЖА УСМАНХОДЖАЕВ БОЕВЫЕ ДЕЛА РЕВКОМА

Бузрукходжа Усманходжаев (род. в 1896 г.) член КПСС с 1924 г., крестьянин, активный участник восстания 1916 г. После победы Великой Октябрьской социалистической революции — председатель Комитета бедноты в Риштанекой волости, борец против басмаческих банд Мадаминбека, Курширмата и др.

В 1921 г. — председатель Янги-Курганского волостного ревкома, с 1923 г. — Багдадского ревкома, затем — председатель Ферганского Облисполкома. Ныне депутат Верховного Совета, работает начальником Управления эксплуатации БФК. Указом Президиума Верховного Совета СССР г. Усманходжаев награжден двумя орденами Ленина, тремя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Отечественной Войны П степени, орденом Красной Звезды и двумя медалями.

Я работал секретарем «Мелкокредитного товарищества» в Риштанекой волости, когда в 1916 г. началась мобилизация на тыловые работы. Хорошо помнится, как вспыхнуло народное восстание. Толпы озлобленного населения с возмущением бросались на царскую администрацию, мингбашн, юз-баши, аминов, были избиты мингбаши Шакирниаб, Абдурах-ман Амин и др. Карательные отряды жестоко расправились с восставшими, но не сломили волю свободолюбивых народов Средней Азии.

После победы революции я был заместителем председателя Комитета бедноты в той же волости. Вместе со мной работали мои товарищи: председателем Комитета — Мансур Карим (батрак по происхождению и положению) и мулла Таш-кузы (оба они впоследствии были ,убиты баями).

После падения буржуазной Кокандской автономии я, будучи красногвардейцем, принимал участие в борьбе против Иргаша и других басмачей. После разгрома в Коканде Иргаш в феврале 1918 г. бежал в родной кишлак Бачкир и устроил здесь свою крепость.

Красногвардейцы совместно с добровольческой милицией при активной поддержке населения разгромили крепость Ир-гаша, очутившегося в крайне тяжелом положении. Потеряв много живой силы и вооружения, он бежал из крепости. Через некоторое время Иргаш вновь появился в Бачкире. К нему со своей бандой приехал Мадаминбек и предложил объединиться при условии, если он, Мадаминбек, будет главарем. Иргаш отказался от этого предложения. На этой почве между ними возник спор, вылившийся впоследствии в кровавое столкновение. Ожесточенный бой между бандами Иргаша и Мада-минбека длился более суток.

Воспользовавшись таким разладом в лагере врага, против басмаческих банд выступил 15-й кавалерийский полк, который преследовал банду Иргаша от Сарык-Кургана до Мад-чо Лайляка за Исфарой. В этих боях Иргаш потерял более 300 своих басмачей. В 1921 г. в Кураме Иргаш был убит.

В конце 1919 г. наш красногвардейский отряд (40 чел.) вместе с отрядом Позднякова (150 чел.) выехал в Сохскую волость, расположенную в 96 км от Риштана, для борьбы с расположившимися там басмачами. Дорога лежала через горную тропу. Не доезжая Соха, в кишлаке Кара-Кия, наш отряд встретился с бандой Ербека, насчитывавшей до 500 басмачей. Бандиты заняли удобные позиции, укрывшись за камнями. Завязался бой. Мы потеряли 7 бойцов, я был тогда тяжело ранен. Несмотря на то что басмачам активно помогали баи, муллы и ишаны Соха, после суточного боя они вынуждены были бежать, оставив на поле боя много убитых и трофеи.

В 1921 г. Янги-Курганскому волостному ревкому удалось так провести свою работу среди населения, что в результате три пансата — Мадамар Бадал, Раджап и Вали — сложили оружие и сдались советскому командованию. При этом было сдано 60 винтовок, 60 лошадей и большое количество патронов.

Теперь расскажу несколько эпизодов о борьбе против курбаши Туйчи.

Долгое время Туйчи был рядовым басмачом у курбаши Са-гир-байбаччи, затем стал крупным курбаши. Туйчи был ставленником организации «Шурои-Исламия» и другом таких крупных баев, как Усман Кари Умаров, крупнейший капиталист, землевладелец Абдумансур Мингбаши, Обит Махмудов, Кудрат Хозрат и др. Не выдерживая растущего натиска советских частей, Туйчи хитро маневрировал и отступал. Вскоре он убил Сагир-байбаччи и сдался Советской власти. Сумев войти в доверие, Туйчи был назначен командиром 2-го кавалерийского узбекского полка, который стоял на ст. Серово. Туйчи не забыл повадок басмача. Вместо борьбы с басмачами он и его джигиты (около 600) грабили и насиловали

мирное население, занимались мародерством. Ближайшими советчиками Туйчи были крупные баи — мулла Усман Кари Умаров, Абдумансур Мингбаши Арипов и другие. Население Багдадского района не раз жаловалось на действия Туйчи и просило избавить их от него. Но пробравшиеся тогда на

Бузрукходжа Усманходжаев

руководящие посты в военные и советские органы белогвардейцы и буржуазные националисты решили заменить Туйчи еще более ярыми сторонниками контрреволюции — Тураханом Ху-дояровым и Машрапом Хусматовым. Последний должен был исполнять обязанности комиссара полка. Узнав об этом решении советского командования от своих друзей-баев, Туйчн не пожелал расстаться с должностью командира полка н вскоре бежал по направлению в Сох.

Боявшиеся своего разоблачения буржуазные националисты сумели возвратить Туйчи обратно. Однако после своей женитьбы он твердо решил уйти к басмачам. Во время свадебного пира он и его джигиты были обезоружены. За измену Туйчи и шесть его соратников были приговорены военным трибуналом Ферганского фронта к расстрелу. Однако им удалось бежать из ферганской тюрьмы. Туйчи вновь сформировал банду (около 60 чел.) и начал по-прежнему заниматься грабежом. Так как его банда была малочисленна по своему составу, он решил присоединиться к Алияру, который только этого и ждал, чтобы осуществить свой кровавый замысел: отомстить Туйчи, убийце своего родственника. Вскоре Туйчи погиб от руки своего «союзника» Алияра.

Активными помощниками басмачей были члены контрреволюционных организаций. Я получил ответственное задание — установить, кто снабжает басмачей продовольствием и боеприпасами, а также от кого этим бандам стало известно о продвижении советских войск. С большим трудом мне удалось выяснить, что сведения о продвижении советских войск басмачам систематически доставляет председатель Ахтерского сельсовета (ныне Куйбышевский район) Абдураим Амин. Было установлено также, что продовольствием и боеприпасами басмачам помогают антисоветские люди и баи. Так, выяснилось, что крупный бай Абдулла Казн Худояров (из Багдадского района, кишлака Дурманча) и фабрикант бай Тухтасин-байбаччи Валиев (из Якияра, ныне Куйбышевский район) были связаны с ташкентскими контрреволюционерами и белогвардейцами через белогвардейца Степанова (последний более 15 лет был приставом Бакчирского участка, в который входили нынешние четыре района: Бувайда, Багдад, Куйбышев и Сох). Как отъявленный враг Советской власти он по решению ревкома был в 1919 г. выселен из Коканда.

Эти ярые контрреволюционеры различными способами посылали басмачам патроны и прочее вооружение. Так, например, большой бак до половины заполнялся оружием и патронами, затем сверху заливался маслом. Эта хитрость была разоблачена в 1923 г., и преступники понесли заслуженное наказание.

В 1923 г. мы продолжали устанавливать и истреблять врагов, снабжающих басмачей оружием и боеприпасами.

Однажды я был на банкете, устроенном Исламкулом по случаю перехода его на сторону Советской власти. В числе гостей Исламкула на этом банкете присутствовал член контрреволюционной организации «Шурой-Исламия» Хасаи Али-байбаччи. Изрядно опьянев, Хасан Али-байбаччи предложил Исламкулу выпить еще, и когда Исламкул, ссылаясь яа свок» болезнь, отказался, Хасан Али-байбаччи вспылил: «Выпей без церемонии, вор!» Обидевшийся Исламкул вспыхнул: «Почему я вор? Кто меня сделал вором, не вы ли? Кто обеспечивает меня боеприпасами и вооружает, не вы ли? Вы даже бронепоездом доставляете боеприпасы». Видя, что дело принимает серьезный оборот, джигиты Исламкул а отвели его в сторону.

Оказалось, что бронепоезд на пути к Дйдын-Булаку, находящемуся недалеко от Коканда, по условному сигналу оставлял на платформе 50 ящиков с патронами, которые затек доставлялись Исламкулу. Нам удалось разоблачить и наказать вражескую группу, снабжавшую басмачей оружием.

В 1923 г. меня назначили председателем Багдадского ревкома. В это время в кишлаке Дашт появилась банда Мусы курбаши в составе 40 человек. С помощью населения нам удалось разгромить и эту банду басмачей.

В конце 1923 г. трудящиеся Ферганской долины при активной вооруженной поддержке ела зной Красной Армии, под руководством Коммунистической партии окончательно разгромили банды басмачей и успешно продолжали восстановительные работы.

И. П. НИКИФОРОВ

БОЕВОЙ ЭСКАДРОН

Н. П. Никифоров с марта 1918 г. — командир партийной дружины завода Беш-Бош г. Андижана. Принимал активное участие в борьбе с басмачеством в Ферганской до-1 лине. В настоящее время — персональный пенсионер.

3 февраля 1918 г. в Андижане был организован красногвардейский эскадрон Беш-Бош. Его первая боевая операция произошла в ипылаке Ханкенте, Пайзаватской волости, 10 января 1919 г. против Маленького Иргаша, который был убит в селении Кадым, Ленинского района. В феврале 1919 г., когда советским отрядом был окружен Шарихан, на подмогу был вызван эскадрон Беш-Бош, разгромивший эту басмаческую банду. После боя бойцы эскадрона сопровождали в г. Андижан 25 гробов убитых мирных жителей.

В марте 1919 г. басмачи Махкам Ходжи окружили старый Андижан. Эскадрон Беш-Бош вступил с ними в бой, продолжавшийся около трех часов, после чего басмачи отступили к кишлаку Кош-Арык. Затем в Андижан прибыл отряд Коновалова, начавший 15 апреля 1919 г. наступление против Махкам Ходжи в кишлаке Насыриддин-бек. Махкам Ходжи хорошо подготовился к бою: крепость была забаррикадирована и укреплена кипами хлопка (до семи вагонов). В упорном бокх, отряд Коновалова взял крепость врага. После освобождения крепости население Чуалек в течение трех дней помогало бойцам отряда вывозить хлопок на ст. Тентяксай. После этого наш отряд возвратился в Андижан, а отряд Коновалова вместе с другими отрядами советских войск получил задание очистить район сел. Ходжиабад от крупной басмаческой банды • курбаши Ахунджана, имевшего около 250 всадников. Вместе с ним орудовали крупные силы курбаши Халходжи.

Наступательные действия советского отряда развивались з районе селений Маняк, Найман и Булакбаш. В Араване произошел крупный бой, длившийся почти шесть часов. В этом бою было взято в плен 42 конных басмача вместе с их лошадьми. Наш отряд организовал преследование отступающих басмачей через селение Лраван, Наукат и Чегерик, где противник потерял еще 17 всадников; остатки басмаческой банды рассеялись по горам.

После этой операции отряд был переброшен в Ош, Джа-лал-Абад и сел. Сузак для борьбы с бандой Мадаминбека, который в это время окружил Джалал-Абад. Не доезжая до сел. Сузак, наш отряд принял бой с курбаши Самсакбаем. Бой длился часа четыре, после чего басмачи отступили к Базар-Кургану. 7 июля наш отряд настиг басмачей в Базар-Кургане и вступил в новый бой, который продолжался 10 часов. Басмачи подожгли часть селения Базар-Курган и бежали с большими для себя потерями.

11 июля 1919 г. по распоряжению Коновалова все отряды выступили в направлении селений Хакулабад и Ханабад. Засевшие там басмачи открыли по нашим отрядам сильный трехчасовой огонь, однако натиска наших отрядов басмачи не выдержали и бежали через Кара-Дарьинский мост в сел. Ка-марбаши, ‘где были настигнуты нашими отрядами. Произошел еще один бой, в результате которого басмачи, побросав свои боеприпасы в Кара-Дарью, бежали. Мы настигли их в Кокан-кишлаке и снова заставили принять бой, который длил-•ся около одного часа, после чего басмачи скрылись в селениях Чуами и Пайтук. Советские отряды, сделав привал, отдохнув и набравшись сил, догнали басмачей на Зеленом мосту Чуами.

В это время из Намангана шел отряд партийной дружины. Воспользовавшись его малочисленностью, басмаческие банды внезапно напали на него в кишлаке Старый Хакул и нанесли ему значительный урон. Отряд партийной дружины с боями возвратился в Наманган. Об этом было сообщено штабу фронта, который дал распоряжение направить часть Андижанского отряда в район Камарбаши для добычи из Кара-Дарьи оружия, брошенного в воду басмачами во время отступления, а другую часть — направить в Андижан.

5 августа эскадрон Беш-Бош и Андижанский гарнизон настигли курбаши Халходжу около Курган-Тюбе и Айнм. Завязался бой, длившийся почти восемь часов. Басмачи в панике бежали. В этом бою был взят в плен палач басмаческого отряда. Отряд преследовал басмачей до с. Кичикташ, Бего-ват, Зеленый мост, где снова им был навязан бой. В этом бою участвовала басмаческая банда из отрядов трех курбашей — Махкама Ходжи, Халходжи и Алияра. Эта банда с большими потерями бежала в направлении кишлака Избаскент, захватив в плен нашего бойца из эскадрона Беш-Бош Михаила

Рукова. Мы преследовали противника до Чуами. Вернувшись, в Андижан, рассказали жителям города о пленении басмачами красногвардейца Михаила Рукова. При активной помощи местного населения утром II ноября наш боевой товарищ живым и невредимым был доставлен в отряд.

Н. П. Никифоров

5 декабря 1919 г. командующий т. Коновалов дал приказ-2-му эскадрону Беш-Бош и Андижанскому гарнизону выступить в сел. Кули (ныне Мархаматского района). Отряд шел через Эреван и Кара-Курган. Встреча с басмачами закончилась боем. Басмачи бежали по направлению Кызыл-Кия, где столкнулись с советским отрядом Скобелева, которым командовал

Крутиков. Басмачи в панике, прямо на лошадях, бросались вг горящие угольные шахты.

Здесь наш отряд соединился с отрядом Крутикова и отправился с ним по направлению селения Мархамат. Не доезжая кишлака Теджен, мы встретились с бандой басмачей, окружившей Ассаки. Партийный отряд освободил это селение, маслобойный завод которого руками рабочих был сохранен и передан Советской власти.

В том же году по особому заданию наш эскадрон выехал на помощь эскадрону т. Белого, который попал в окружение между Найманом и Ширин-Булаком. Эскадрон возглавил комиссар Сидоров. Басмачи были разгромлены и эскадрон возвратился в Андижан.

Вскоре мы получили приказ идти по направлению Зеленого моста в Хакулабад, где сосредоточены были крупные басмаческие банды во главе с Осиповым, который после предательского расстрела 14 туркестанских комиссаров бежал из Ташкента и примкнул к басмачам. На этих участках завязался бой, длившийся около 12 часов. На помощь советским бойцам прибыл наманганский эскадрон; это ускорило успешное завершение боевой операции. Басмачи бежали, а советские отряды преследовали их до Исфары. Вместе с отрядом Осипова отступал и крупный басмач Мадаминбек.

В 1919 г. восставшие кулаки во главе с Монстровым совместно с басмачами курбаши Мадаминбека окружили героически оборонявшийся Андижан. Через 10 дней, когда силы советского отряда стали уже иссякать, на подмогу к ним прибыл Казанский полк Соколова в составе пяти эскадронов. Своевременная помощь полка Соколова обеспечила нам полную победу над басмачами. Многие из них были взяты в плен, разоружены и переданы Особому отделу. Некоторые главари басмачей, будучи арестованы в Крутых горах, также были доставлены в Особый отдел.

АБДУРАХМАН СУЛТАНОВ В БОРЬБЕ С ВРАГАМИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Абдурахман Султанов (1892—1956 гг.) член КПСС с 1928 г., установил в 1916 г. в Чернигове тесную связь с местной подпольной организацией большевиков. Член «Союза трудящихся мусульман», участник разгрома контрреволюционной Кокандской автономии, т. Султанов показал себя как опытный командир Кокандской партийной дружины, громившей басмачей.

В составе 2-й Ферганской дивизии участвовал в боях против врагов украинского народа. После возвращения с Западного фронта он был назначен комиссаром кавалерийского эскадрона.

Тов. Султанов награжден орденом Трудового Красного Знамени.

В 1916 г. за 400 рублей я вынужден был поехать вместо одного из байских сыновей на тыловые работы на Украину в г. Чернигов. Я неплохо владел русским языком и рабочие-узбеки выбрали меня старшим. В Чернигове русские и узбекские рабочие установили прочную связь с большевистской подпольной организацией. Большевики — члены этой подпольной организации—объясняли нам, что война носит империалистический характер. Особенно большое внимание уделял рабочим-узбекам т. Богдан Богданович (фамилии его я не помню). Рабочие-узбеки вместе с русскими рабочими принимали участие в демонстрации, организованной в связи с победой Февральской буржуазной революции.

После победы Февральской революции я вернулся в Коканд и поступил на работу сторожем в филиал Московского учетного банка.

После победы Октябрьской социалистической революции я записался в отряд Красной Гвардии Андижана, где служил в конной разведке рядовым бойцом. До этого был старшим милиционером в Джалал-Абаде (лето 1918 г.).

Наш Новгородский отряд, насчитывавший человек 350, вел борьбу против банд Мадаминбека, Халходжи, Махкамходжи и др. Несколько позже выяснилось, что в отряде нашлись подлые предатели (в основном из бывших белых офицеров), которые извещали Мадаминбека о численности, вооружении, боеспособности и месте его нахождения. Поэтому Мадаминбек^ удалось окружить отряд и полностью его обезоружить. Белые офицеры — заядлые враги Советской власти, подло предавшие нас, — перешли на службу к Мадаминбеку, а остальных басмачи перерезали и бросили в Кара-Дарью. Удалось спастись только одному человеку. Мадаминбек захватил все оружие этого отряда: 1 пулемет и 350 винтовок, большое количество лошадей и другие трофеи. Таков был трагический конец Новгородского отряда, попавшего в ловушку, устроенную белогвардейцами и буржуазными националистами. В период этих кровавых событий я по поручению командования находился в Старогородском отряде в качестве связного от Новгородского отряда.

Вскоре после этих событий в новом городе начали формировать новый отряд, куда я и вступил. В это время действовавшая в Андижане вооруженная банда Дашнадцутюн устроила поголовную резню узбеков, не щадя при этом ни женщин, ни детей, ни стариков. Русские из Новгородского отряда, созвав по этому поводу собрание, в категорической форме протестовал» против зверств армянской буржуазной националистической организации, потребовав немедленного прекращения их бесчеловечного поведения, а также сурового наказания виновных. Когда в Андижан прибыл командующий Ферганским фронтом Коновалов, в старом городе был проведен специальный митинг. Выступивший на митинге Коновалов предупредил армянских националистов, что за мародерство, грабеж и прочие насилия виновные будут беспощадно наказываться, вплоть до расстрела.

Первая встреча отряда Коновалова и Новгородского отряда с бандой басмачей произошла летом 1918 г. за Зеленым мостом в Андижане. Бой продолжался часа четыре. На этот раз Мадаминбек не выдержал стремительного удара боевых сил советского отряда и, оставив на поле боя много убитых, бежал. Наш отряд устремился в погоне за его бандой. Вторично встретившись с отрядом в кишлаке Укчи, Яйпанской волости, Мадаминбек потерпел поражение. После двухчасового боя басмачи потеряли много убитых и раненых. Нами были захвачены боевые трофеи: 1 пулемет, 60 лошадей, много винтовок.

Затем в течение двух дней отряд Коновалова вел тяжелые бои с бандами курбаши Мухитдина и Казакбая. Разгромленные наголову бандиты, побросав на поле боя много своих джигитов, среди которых были и раненые, а также трофеи, бежали в горы Киргизии. В 1919 г. Коновалов со своим отрядом уехал в Ташкент.

щ

В конце 1919 г. я поступил учиться на двухмесячные воинские курсы, находящиеся в Фергане. Окончив курсы, я был назначен командиром партийной дружины Кокандской партийной организации. Партийная дружина состояла из 300 коммунистов и комсомольцев, причем 150 из них были кавалеристами и 150 служили в пехоте. Пехота под командованием члена партии Насреддинова была отправлена в Наманганскую область; кавалерия осталась в Коканде для борьбы с басмаческими бандами курбаши Иргаша и других.

К руководству партийной и военной организации Туркестана пробрались тогда представители буржуазных националистов и белогвардейцев. Выполняя волю своих хозяев—английских им-периалистов, — они всячески помогали басмачам. Так, на пост командира 2-го территориального Туркестанского полка, действовавшего в районе ст. Серово, пробрался отъявленный враг Советской власти, внук Худояр-хана (бывшего Кокандского хана). Командиром бригады был назначен другой заядлый враг Советской власти. 1-м полком этой бригады командовал бандит курбаши Хамдам Ходжи Каландаров, ближайшими помощниками которого были курбаши Туйчи, Ахунджан и Карабай. В этих тяжелых условиях партийным дружинам приходилось вести борьбу и принимать все необходимые меры д ля скорейшей ликвидации басмачества. В этой борьбе с басмачами и буржуазными националистами активно участвовали и коммунисты нашей партийной дружины: Исраил Ахунов, Нишан Ризаев, Усман Алиев, Джура Шарипов, Нуриддин Масаидов, Гаиб Назаров и многие другие. В ожесточенных боях с врагом, защищая интересы трудящихся, многие коммунисты пали смертью храбрых. Среди них—Муминжан Шакиров, Шарипхон Муми-нов, Насыр Нигматов, Максум Мухаметдинов, Умар Машари-пов. Насыр Махмудов, Нигмат Касымов и др.

Партийная дружина в сентябре 1920 г. принимала активное участие в разгроме бухарского эмира, в победе народной революции в Бухаре. После разгрома бухарского эмирата и установления в Бухаре Советской власти наша партийная дружина в составе 2-й Туркестанской дивизии была направлена на Украину для борьбы с общими врагами Советской власти.

В Таганроге мы участвовали в боях под командованием Парамонова¹. Наша часть, состоявшая преимущественно из народов Туркестана, активно сражалась с Деникиным, Врангелем, бандой Махно на Украине. В борьбе за освобождение земель

—-г-

‘И. М. Парамонов — один из видных советских командиров. Его части сражались с басмаческими бандами; впоследствии он был полковником Советской Армии, участвовал в Великой Отечественной войне. Умер в 1951 г. в Фергане.

братского украинского народа от банд Махно и других врагов Советской власти героически погибли-. Отаджаи Ахметов, Ма-_маджан Ташматов, Юсупжан Умаров, Сабиржаи, Мадали Уза-ков и много других сынов Туркестана.

В сентябре 1921 г. мы вернулись на родину. В это время в Ферганской долине действовали большие группы басмачей. В районе Ферганы, Маргелана, Алты-Арыка хозяйничали банды Курширмата, Алияра и др., в районе Кокандского уезда — курбаши Исламкул и Айбола. Все они в свое время были помощниками курбаши Хамдама Ходжи.

По решению Ферганского Облревкома была сформирована кавалерийская бригада, командиром которой был назначен т. Парамонов. В 1922 г. после нескольких решительных ударов советских войск банды Курширмата и Алияра очутились в безвыходном положении. С остатками своих разбитых сил Курширмат бежал в Афганистан, а Алияр был задержан при попытке к бегству и по приговору Военного Трибунала расстрелян в 1923 г.

В разгроме и ликвидации басмачества в Ферганской долине’ большая заслуга принадлежит интернациональной бригаде, которой командовал Эрнест Францевич Кужелло¹. Почти все бой-1 цы этой бригады (более 1000 чел.) были иностранными ком-1 мунистами. Эта бригада принимала участие в борьбе с басма-1 чеством, начиная с конца 1918 г. вплоть до его полного унич-| тоження. Бригада всегда находилась на самых опасных участ-1 ках фронта, и ее бойцы отличались особой храбростью. Из этой бригады был сформирован отдельный кавалерийский полк, ко-! мандиром которого был Э. Ф. Кужелло.

Мне, как одному из участников гражданской войны в Туркестане, хочется рассказать о судьбе контрреволюционных дашнаков в Ферганской долине.

В 1921 г. Кавказский центр контрреволюционных сил дашнаков выслал на помощь дащнакской организации в Туркестане целый бронированный поезд из 300 бывших белых офицеров — отъявленных врагов Советской власти. Узнав об этом, советское командование пропустило их до места назначения—Коканда. Командование Туркестанского фронта подготовило им «достойную» встречу, решив разоружить их в крепости города. Для этого были приняты все меры предосторожности. Дашнаков пропустили в крепость, а затем моментально разоружили. Контрреволюционеры понесли заслуженное наказание.

САЙДУЛЛА ГАИРХОДЖАЕВ

В РЯДАХ КРАСНОЙ ГВАРДИИ

Сайдулла Гаирходжаев (род. в 1890 г.) член КПСС с 1919 г., одним из первых записался добровольцем в Чимион-ский отряд. Служа разведчиком в 1-м Ферганском кавалерийском полку, он участвовал в боях с басмачами. В настоящее время т. Гаирходжаев — персональный пенсионер, проживает в М аре ела не, Ферганской области.

В 1916 г- я был мобилизован вместо сына одного «из баев на тыловые работы царской армии. В Ташкенте мне удалось бежать. Я прибыл в Маргелан, где работал строительным рабочим. Весной 1918 г. в Чимионе был сформирован красногвардейский отряд, командиром его был т. Ефимов, помощником— Ширбаев. Чимиопский отряд по своему составу был интернациональным. В него входили: русские, узбеки, (около 40 бойцов), таджики, киргизы и представители других национальностей. Отряд состоял из 200 человек, из них 160 были рабочими Чимиона. Из хорошо обученных военному делу узбеков был сформирован отряд самоохраны. Первая встреча нашего отряда с басмзчами произошла весной 1918 г. в селе Тыр-Тыр в Риштане, во время тоя у Шакир-байбаччн, затем летом в Таш-кишлаке, где бой продолжался в течение четырех часов, в результате которого образованная «автономистами» банда басмачей была разгромлена. Отряд захватил более 20 лошадей и винтовок.

Как-то контрреволюционная организация «Улема» послала двух своих представителей в кишлаки Исик Чика и Кисак, расположенные на территории нынешней Киргизской ССР, на совещание по вопросу вооружения басмаческого пансата Муэт-дина. Узнав об этом, Чимионский отряд ночью окружил дом, где происходило это совещание и захватил в плен Муэтдина и двух ишанов—делегатов от организации «Улема». Все они были наказаны по заслугам.

Блестящие операции Чимионского отряда, смелые его действия серьезно обеспокоили всех басмачей. Курбаши Мадамин-бек, Курширмат и Халходжа решили уничтожить этот отряд

Красной Гвардии, приурочив проведение этой операции к годовщине Октябрьской революции, надеясь, что войдя в Чи-мион, застигнут его в связи с праздником врасплох.

7 ноября 1918 г. банды Мадаминбека, Курширмата я Хал-ходжи окружили Чимионскнй нефтяной промысел с целью ликвидации отряда и производства. Красногвардейцы превратили окрестности Ч им ион а в непреступную крепость, создав хорошую оборонительную линию. Отряд Красной Гвардии поддерживали все рабочие промысла Чимион. Бои с басмаческими бандами продолжались с девяти вечера до четырех часов утра. За это время Мадаминбек сгг имени всех курбашей дважды предъявлял ультиматум о капитуляции осажденным красногвардейцам. Обсудив с бойцами своего отряда ультимативное письмо Мадаминбека, Ефимов категорически отказался принять предъявленные ему требования, заявив в свою очередь, чтобы Мадаминбек сам сложил оружие и сдался. В этот критический момент помощнику начальника отряда Ширбаеву с 18 бойцами удалось зайти в тыл врага и вызвать тем самым панику среди басмачей. Басмачи приняли отряд Ширбаева за помощь, подошедшую красногвардейскому отряду из Ферганы, и бежали, оставив на поле боя сотни убитых, потеряв более 100 лошадей и т. д. В этом бою мы лишились одного и лишь один из нас был ранен. Семерых рабочих (буровые мастера) басмачи убили, когда те стояли на посту. На следующий день красногвардейскому отряду пришло крупное подкрепление из Ферганы.

В декабре 1918 г. Чимионскнй отряд был расформирован и объединен с 1-м регулярным Ферганским кавалерийским полком, впоследствии, в феврале 1919 г., направленным в Наманган на помощь окруженным бандами Мадаминбека, Халход-жи и белогвардейцами Осипова частям Красной Армии. Кроме ферганского полка, сюда прибыли также полки из Коканда. Андижана и Самарканда. Бои продолжались в течение семи суток. Я в то время служил разведчиком в полку. Местное дехканское население — старики и старухи, женщины и дети — помогали Красной Гвардии. Они приносили нам точные сведения о местонахождении» басмачей, оказывали пометь продовольствием, ухаживали за ранеными бойцами, охотно устраивали у себя на ночлег бойдов и командиров, отдавая свои дома в наше распоряжение.

В феврале 1919 г. басмачи были разгромлены. Я подучил отпуск и, вернувшись в Фергану с отрядом особого назначения, поехал в сел. Горбува —в 10 км от Ташлака. В это время в Фергане было объявлено двухнедельное осадное положение. В Горбуве происходило совещание басмаческих курбашей, на котором присутствовали такие крупные главари басмачей, как

3—1150

Мадаминбек, Курширмат, Ахмат Палван, Иргаш, Аллаяр, Аман Палван и др. Совещанием руководили лидеры буржуазно-националистической организации и Туркестанской контрреволюционной военной организации. Был там и представитель английского командования. Организация «Шурои-Исламия» была представлена Убайдуллой Ходжаевым, Ашур Ходжаевым и др. Перед участниками совещания стояла задача — разработать при помощи белогвардейцев единый план действия.

Сайдулла Гаирходжаев

Для решительной борьбы с басмачами в Маргелане было сосредоточено большое количество войск из Ферганы, Коканда, Ташкента и Оша. Советские войска располагали бронепоездами

■и бронемашинами. Начались бои, которые продолжались около 15 дней. Басмачи, не выдержав решительного наступления советских войск, разбежались, успев, однако, сжечь Ташлакскйй хлопковый завод, напасть на Ферганскую тюрьму и освободить из нее сторонников.

Неоднократные серьезные поражения убедили Мадаминбека в непобедимости советских войск. В марте 1920 г. вместе со своими близкими соратниками он вынужден был сложить оружие. 6 марта 1920 г. с Мадаминбеком был заключен договор: он перешел на сторону Советской власти. Мадаминбек дал обещание принудить Всех курбашей сдаться. Когда для этой цели он поехал к Курширмату и Халходже, последний убил его. Банды Курширмата, Муэтдина, Ахмата Палвана, Амана Пал-вана, Исламкула и Рахманкула, Аллаяра продолжали борьбу с Советской властью. Осенью 1921 г. Халходжа бежал с остатками своей шайки в Узген, где в течение трех дней устроил неслыханное в то время поголовное истребление мирных жителей. Бежав под натиском Красной Армии, Халходжа по пути в Алай попал под сильный снегопад, где и погиб. Но вскоре советские воинские части и добровольческие отряды трудящихся Ферганской долины полностью разгромили и эту- басмаческую банду.

СОТВОЛДЫ И КРАЛЮ в

В БОЯХ С БАСМАЧЕСКИМИ БАНДАМИ

Сотволды Икрамов (род. в 1888 г.) — один из бесстрашных бойцов гражданской войны в Ферганской области. Участник боев с басмаческими бандами, боец Красной Гвардии. Икрамов неоднократно награждался ценными подарками„ имеет звание Героя Труда. Ныне — персональный пенсионер.

В своих воспоминаниях о борьбе с басмачами я как участ-. ник гражданской войны хочу рассказать об одном из наиболее видных главарей басмаческих банд — Мадаминбеке. Это поможет читателю понять истинное социальное лицо басмачей.

Мадамин родился в Сун-Чилике (ныне Ташлакскйй район). В 1913 или 1914 г. (точно не помню), имея при себе пистолет, он начал заниматься мелкой кражей. С целью грабежа он напал на дом бая Амархиза, убил его жену и скрылся. Власти возбудили против него уголовное дело. Ферганский окружной суд приговорил Мадаминбека к 20 годам каторжных работ; свой срок наказания он отбывал в Сибири. Вернувшись из ссылки после Февральской революции, он начал собирать вокруг себя в Маргелане уголовные преступные элементы, вооружать их и создавать из них мелкие банды по 10—15 человек, вновь занимаясь грабежом и насилием. Представители новой буржуазной власти не собирались наказывать его банду. В апреле 1917 г. по решению организации «Улема» и «Шурои-Исламия» Мадаминбек был назначен курбашой Маргелана, после чего со своим отрядом из 42 человек он поехал в родной кишлак, где организовал свой штаб, продолжая заниматься грабеже» мирного населения.

После победы Великой Октябрьской революции и установления Советской власти в Фергане я поступил в отряд народной милиции. Однажды наш отряд и отряд красногвардейцев, выполняя боевое задание, направились в кишлак, где находился штаб Мадаминбека. Внезапно напав на банду Мадаминбека, каш отряд уничтожил 9 человек из его банды. Мадаминбеку и его бессакалу Казакджану удалось бежать. Постепенно он снова начал собирать вокруг себя бандитов и формировать новые шайки.

Будучи курбашой Маргелана, Мадаминбек освободил от работа в органах милиции преданных Советской власти милиционеров: Ахматкулова, Абдуллаева Назира и многих других. Освобожден от должности был и я. В городе начались насилия. Партийная организация Маргелана проводила большую работу по сплочению трудящихся вокруг Советской власти и разоблачению подрывной деятельности антисоветских сил. По решению партийной организации все освобожденные Мадамин-беком от должности милиционеры были восстановлены на свои места. Против Мадаминбека было возбуждено дело. Кроме того, было установлено, что Мадаминбек убил ни в чем неповинного гражданина Хашим Ходжи. Началось следствие. Узнав об этом, Мадаминбек со своими ближайшими соратниками бежал из города. Постепенно, подчиняя своему влиянию других кур-башей, он стал одним из самых крупных главарей всей Ферганской долины. Так, Мадаминбек подчинил себе Исламкула и Малого Иргаша из Коканда, в Алты-Арыке — Туйчи курбаши, в Араване — Халходжу, в Ассаке — Шакир Ходжу, Ахмат Палвана, в Намангане—Аман Палваиа, в Ашаве — Рахман-кула, действовавшего между Кокандом иМаргеланом — Алла-яра, в Яз-Яване—Юсуп Палвана. После смерти Юсуп Палвана на его место был назначен Юсупхан Максум, а Куршнрмат стал Амиром Лашкар баши (командующим басмаческих банд}. Верховным главнокомандующим над всеми этими курбашами был Мадаминбек.

В феврале 1919 г. в Фергану со своим отрядом, вооруженным броневиками и бронемашинами, прибыл командующий Ферганским фронтом т. Сафонов. Проведя дислокацию всех советских войск, очистив крепости и города от басмачей, Сафонов начал наступать на банды басмачей, которые была отброшены на другую сторону Шахрихаясая (ныне Сталинский район, Андижанской области). Бои между войсками Сафонова и басмачами длились в Шахрихансае более двух суток. Басмачи потеряли более 300 убитыми, оставили много раненых, а также оружия. При участии узбекской добровольной милиции н активной помощи населения отряд Сафонова перешел в генеральное наступление на Мадаминбека. Бон продолжались еще около двух с половиной суток. Около Балыкчин-ского моста кавалеристами была уничтожена засада из 250 басмачей. Путь к дальнейшему наступлению был открыт.

Мадаминбек с остатками банды пытался спасгась в своей главной крепости Кара-Тере (Наманганский район), где произошли ожесточенные бои частей Красной Армии и народных добровольцев с бандой Мадаминбека. В это время я, будучи? разведчиком в отряде Сафонова, старался доставлять точные сведения о месте нахождения басмачей. Мадаминбек не выдержал стремительного удара наших частей и, покинув крепость и все свое вооружение, бежал. Нам досталось большое количество боеприпасов и вооружения. Все наши трофеи были погружены на 150 арб. После этого удара Мадаминбек долгое время не мог оправиться. Спустя некоторое время, он заключил союз с русскими кулаками Джалал-Абада, во главе которых стоял Монстров. Банды басмачей и кулаков, захватив Джалал-Абад, Ош и крепость Ахай-гульча, направились в Андижан.

Андижанская контрреволюция готовилась к встрече с Ма-даминбеком и Монстровым, заверяя последних, что крепость и город Андижан будут им сданы. Под Андижаном части Красной Армии и добровольческие народные отряды нанесли басмаческой шайке Мадаминбека и кулацкой армии Монстрова сокрушительный удар.

После разгрома банды Дутова и восстановления железнодорожной связи Туркестана с Россией Туркестан стал еще в большем количестве получать из России как экономическую, так и военную помощь. Контрреволюционные силы Туркестана, в том числе басмаческие и кулацкие банды, начали терпеть одно поражение за другим. Стремительные удары, наносимые басмачам частями Красной Армии и отрядами народных добровольцев, привели их к окончательной катастрофе.

6 марта 1920 г. Мадаминбек со своей четырехтысячной бая⁴ дой сложил оружие и сдался. Мадаминбек обещал уговорить друпих курбашей также последовать его примеру и прекратить борьбу против Советской власти.

С этой целью Мадаминбек поехал к Курширмату, который задержал его и передал в руки Халходжи — старого соперника Мадаминбека. Халходжа отрубил голову Мадаминбеку и послал Туйчи курбаши в Алты-Арык, так как Туйчи, обиженный на Мадаминбека за убийство Султана Гази, его родного брата, обещал, что присоединится к тому крубаши, который доставит ему голову Мадаминбека. Однако Туйчи не выполнил своего обещания и остался со своими 150 басмачами в Алты-Арыке, а Халходжа в конце 1921 г. погиб под снегопадом в Алайских горах. В начале 1922 г. сложил оружие и Курбаши Алияр, который обещал служить в рядах борцов против басмачей. Некогда ему предложили идти против Курширмата, он наотрез’ отказался, мотивируя свой отказ тем, что он якобы поднял коран с Курширматом и они договорились не ссориться. Тогда штаб Ферганского фронта посылает Алияра (в отряде которого было 300 джигитов) на борьбу с Муэтдином в село Нау-кент (ныне Киргизской ССР). По дороге в Наукент банда Алияра в Кара-Тюбе и Уч-Кургане занималась грабежом мирного населения. К Алияру присоединился курбаши Мамарузе со 100 басмачами, в Араване — Юлчи также со 100 басмачами. Отряд Алияра увеличился до 500 человек. Прибыв в Наукент. Алияр, вместо того чтобы начать боевые действия против банды Муэтдина, оправдать себя перед Советским командованием, изменил своему слову. Во время боевой операции против Муэтдина его банда бежала, тем самым оказав помощь противнику. Убедившись в измене Алияра, советское командование решило обезоружить джигитов и часть из них отправить по домам. Когда басмачам Алияра было предложено выполнить это указание, те по существу отказались. Для переговоров о выполнении этих указаний командования к басмачам был послан один из ближайших соратников Алияра — Мамаджан. Однако, как потом выяснилось, Мамаджан, выполняя указания Алияра, дал команду басмачам уходить отсюда и готовиться к борьбе с Советской властью. Тогда советское командование передало дело всех этих курбашей Военному трибуналу. В результате 19 крупных курбашей и их пансатов понесли заслуженное наказание.

В 1923 г. Ферганская область была очищена от басмаческих банд.

АБДУРАХМАН МАДЬЯРОВ БЕССТРАШНЫЕ БОЙЦЫ

Абдурахман Мадьяров (род. в 1878 г.) — член революционной организации «Союз трудящихся мусульман»; участник Октябрьской социалистической революции в Фергане, борьбы с «Кокандской автономией». Находясь в отрядах ЧК и Особого отдела, он вел решительную борьбу с контрреволюционными элементами. С октября 1918 г. он работал председателем волостного ревкома и уполномоченным Особого отдела ЧК. Отряд Мадьярова вел большую разъяснительную и воспитательную работу среди местного населения.

Некоторое время Мадьяров работал председателем Кубинского и Алты-Арыкского ревкомов. Награжден четырьмя Почетными грамотами Верховного Совета Узбекской ССР.

В настоящее время — персональный пенсионер.

Летом 1917 г. в Фергане образовались «Союз трудящихся мусульман» и «Союз строительных рабочих». В этих организациях под руководством коммунистов объединились узбекские трудящиеся. После разгрома «Кокандской автономии» организация «Шурой-Исламия», подняв на борьбу прошв Советской власти все контрреволюционные элементы Ферганы, начала формировать свои вооруженные отряды. В это время трудящиеся массы организовали демонстрацию под лозунгами «Долой «автономистов!», «Да здравствует Советская власть!» Руководителями и организаторами этой демонстрации были русские рабочие-революционеры В. Г. Шебланов (член партии с 1917 г.) и Н. А. Зимин. В демонстрации принимали участие рабочие города: Мадьяров Абдурахман — ныне 75 лет, персональный пенсионер, проживающий в Фергане, Мадаминов Умурзак (70 лет, пенсионер), Шакиров Сабиржан, рабочий-строитель, член профсоюза с 1905 года, участник революции 1905 г. (умер в 1943 г.), Шакиров Закир (убит басмачами в 1921 г.), Мура-дов Курбан (пенсионер), Исаев Отаджан, Н. А. Зимин, член партии с начала 1917 г., ныне живет в Саратове, персональный пенсионер, Орипбаев Саидахмет, ныне персональный пенсионер, живет в Фергане, Салиджанов Юсупжан — персональный пенсионер, живет в Фергане, и др.

Одновременно с «автономистами» в Фергане действовал ферганский филиал Туркестанской белогвардейской организации под руководством скрытого врага народа Осшгова. До конца января 1918 г. предатель Осипов был областным военным комиссаром. Пробравшись в Военный Комиссариат Туркестана, он оказывал всяческую поддержку всем антисоветским организациям, в том числе и басмаческим бандам. Так, он тайно вооружил банду Мадаминбека, снабдив ее всем необходимым оружием и беоприпасами. Красноармейцам в их борьбе

Абдурлхмая Мадьяров

против «автономистов» и вооруженных банд басмачей помогали узбекские трудящиеся. Рабочие, кустари я сельская беднота создавали добровольческие отряды, добровольческую мвлв-вдю, записывались в ряды ЧОН, ВЧК, Особого отдела и с оружием в руках вели ожесточенную борьбу с басмаческими бандами.

В октябре 1918 г. я был направлен в Алты-Арык председателем Волостного ревкома и уполномоченным Особого отдела ЧК- В моем отряде было 250 бойцов. Среди них были такие бесстрашные и испытанные товарищи, как Ильясов, Ходжаев,. Мурадов и др. Агитационная группа нашего отряда проводила митинги и собрания трудящихся, на которых широко разъяснялось значение Советской власти. Группа была укомплектована из политически грамотных и авторитетных бойцов — узбеков, киргизов и таджиков. Только за декабрь 1918 — январь и февраль 1919 гг. наш боевой отряд сдал государству 880 винтовок, добытых в боях с басмачами. В 1919 году Ташкентская партийная организация прислала на помощь ферганскому населению в его борьбе с басмачами специальный отряд партийной дружины (около 160 чел.), командиром которого был т. Ильясов.

В октябре 1919 года во время боя отряда Сафонова с бандами Курширмат#, Мадаминбека, Халходжи, Алияра, Ахмат Палвана, Ярмат Максума, Юсупжаяа Максума в районе Шах-рихана бойцы Ташкентской партийной дружины проявили исключительный героизм.

Попав как-то б окружение, бойцы этой дружины и красногвардейские части в количестве 500 человек вели бои в течение 15 суток, укрепившись на Шахриха иском хлопкозаводе. Мадаминбек и Курширмат неоднократно предлагали им сдаться, но советский отряд категорически отказался, продолжая героически сражаться. Советских воинов горячо поддерживал народ. Обозленные басмачи жестоко расправлялись с семьями рабочих с Шахриханского хлопкозавода, поголовно вырезая и истребляя их. Тем не менее, оставшиеся в живых, рискуя своей жизнью, обеспечивали героев продовольствием. Басмачи, убедившись в бесполезности своих атак, перегородили Шахри-хансай и пустили воду на территорию завода. В октябрьские заморозки, стоя в холодной воде, защитники продолжали оказывать отчаянное сопротивление в десять раз превосходящим силам противника. В это время в воздухе появились советские самолеты; один из них бросил пакет с запиской, в которой сообщалось, что на помощь отряду скоро прибудут части Красной Армии в количестве 2000 человек, вооруженные пушками и пулеметами. Басмачи не выдержали стремительного натиска подоспевшей Армии и, оставив на поле боя свыше 60 трупов, 200 винтовок, бежали.

Красноармейские части продолжали преследовать противника. В бою погибло восемь воинов-героев, которые были похоронены в братской могиле на ст. Федченко.

Я помню из истории борьбы с басмачами и такие эпизоды.

Дело было в 1919 году. Мадаминбек напал на ферганскую тюрьму, где находилось большое количество басмаческих джигитов и пансатов, арестованные члены организации «Улема» я белогвардейцы; 1500 бандитов Мадаминбека разрушили переднюю часть тюремной стены, убив начальника караула Бегназа-ра Хусанбаева и трех человек из охраны, и освободили всех заключенных. Между бандой Мадаминбека и красногвардейцами произошел пятичасовой бой. Мадаминбек, не выдержав натиска красногвардейцев и милиции, бежал.

Однажды зимой в Алты-Арыке был базарный день- Часть отряда Осо^рго отдела в количестве 36 человек под начальством Муратова (я был его помощником) прибыла в Алты-Арьж для закупки фуража. Сюда же со своей бандой прибыл Кара-бай, бывший командир эскадрона, изменивший Советской власти и примкнувший к басмачам. Банда Карабая з количестве более 300 человек окружила наш отряд. Подоспевший к этому времени советский отряд под руководством начальника Особого отдела Калмакова начал бой, продолжавшийся 5 часов. В этом неравном бою героически погибли бойцы отряда Балтз-баратов и Назриджан. Узнав о нашем положении, с промыслов Чимион прибыли 500 кавалеристов красноармейского отряда, которые сразу завязали бой с басмачами. Большинство басмачей было убито.

ЮЛ ДА III БАЙМАТОВ

ЭПИЗОДЫ ИЗ ГЕРОИЧЕСКИХ БОЕВ СОВЕТСКИХ ВОЙСК

Юлдаш Байматов (род. в 1888 г.) — активный участник установления Советской власти в г. Чуете, боец 4-го кавалерийского эскадрона 1-го Ферганского кавалерийского полка, затем его командир.

В начале 1920 г. отряд Байматова в количестве 125 человек участвовал в освобождении от басмачей Чуста, а также всей Ферганской долины. Был дважды ранен, имеет награды за участие в гражданской войне.

В настоящее время Байматов проживает в Чуете, Наман-ганской области, и является персональным пенсионером.

Мой отец был чайрикером. Мне исполнилось 9 лет, когда он умер. Для того чтобы уплатить долг отца баю Ашуру Фай-зиеву (4 золотых), я вынужден был в течение четырех лет работать у двух хозяев. Затем я поступил чернорабочим на маслозавод. Здесь познакомился с русскими рабочими. В это время в Чуете было семь разных заводов. Хлопкозавод, на котором я работал, принадлежал капиталисту Саляеву; потом этот завод был преобразован в маслозавод. Работавшие на маслозаводе русские рабочие вели революционную работу среди узбеков. В 1916 г. они объявили забастовку, требуя повышения зарплаты. Рабочим удалось добиться удовлетворения своих требований.

В Чуете после Октябрьской революции действовал отряд из 60 рабочих, который вел активную борьбу за упрочение Советской власти; баи и буржуазные националисты всеми силами боролись против этой власти. Во главе антисоветских сил в Чуете стояли такие крупные баи, как Варыс Ходжи, Файзулла бай, Бадал бай, мингбаши Каримхон Тура, Абдул Малик, Юлдаш бай, Арзымат бай и др. С первых же дней революции они организовали свои банды и начали бороться против Советов.

К концу 1917 г. чустские баи пригласили из Коканда курбаши Иргаша. Подойдя к Чусту, Иргаш остановился на священном месте «хазрати мавлоно» (кладбище). Чует оказался в тяжелом положении. Баи и муллы Чуста провозгласили Иргаша ханом, посадив его на белый «намат» (кошму) и подняв несколько раз вверх в знак ханского достоинства. По указанию мулл и ишанов Иргаш перерезал 200 человек бедняков-батраков и рабочих, сочувствовавших Советской власти. Иргаш издевался над мирным населением, насиловал малолетних девочек и мальчиков, поджигал дома.

Более суток не было связи с Наманганом; телефонные ли-( нии были перерезаны басмачами. В это время из Коканда на помощь Чусту прибыл 2-й кавалерийский полк под командова-1 нием Кужелло, который начал наступление на банду Иргаша. Иргаш К’ этому времени уже успел отослать награбленное в Чуете добро в свою крепость Бачкир и поджечь чустский’ раста¹.

Наш Чустский добровольческий рабочий отряд совместно со 2-м кавалерийским полком начал военные действия против Ир-гаша, потерявшего в этих боях более 200 бандитов. После этого часть Чустского отряда ушла в Коканд; другая часть бойцов, среди которых находился и я, направилась в Наманган, где все мы были зачислены в 4-й кавалерийский эскадрон 1-го Ферганского кавалерийского полка, во главе с командиром т. Ивановым. Здесь впервые чустские бойцы-узбеки одели солдатское обмундирование.

В-июле 1919 г. басмачи Мадаминбека, повалив телефонные столбы в Яз-Яванской степи, прервали связь между Ферганой и Наманганом. Наш полк получил задание восстановить связь. При выполнении этого задания полк встретился с бандой Курширмата, в составе которой было около 300 бандитов. Бои шля двое суток. Выполнив задание, полк прибыл в Фергану. В это время из Намангана было получено сообщение о том, что там хозяйничает банда Аман Палвана. Полк прибыл в Наманган. Аман Палван к этому времени сумел разрушить железнодорожную магистраль между Уч-Курганом и Кизыл-Арватом. 4-й эскадрон, состоявший из представителей различных национальностей, получил задание занять Уч-Курганский хлопкозавод и не допускать басмачей к железной дороге и кишлакам. В находящемся в 40 км от Намангана поселке Пачата кулацкая верхушка примкнула к Мадаминбеку. Беднота обратилась к органам Советской власти за помощью. В это время железнодорожная линия между Уч-Курганом и Андижаном была разрушена басмачами. Палку было приказано восстановить этот участок железной дороги от Намангана до Уч-Кургана. Полк, преодолевая исключительные трудности, успешно справился с этим заданием.

Рассчитывая на помощь русского кулачества во главе с Па-ринским, Мадаминбек готовился к захват}- Уч-Курганского

! Раста — место расположения торговой сет хлопкозавода, который обороняли 300 красноармейцев и отряд милиции. Банды Мадаминбека при содействии кулаков и предателей захватили завод, обезоружили бойцов и отвезли их в свою крепость Кара-Тери. Басмачам досталось два пулемета. •«Максим». Паринский сыграл здесь предательскую роль: банду ‘басмачей он выдал за добровольческий отряд Красной Армии,

Юлдаш Байматов

обманув тем самым гарнизон Уч-Кургана. Узнав об этом, наши части перешли в наступление и некоторое время спустя в жестоких боях разгромили банды басмачей, освободив красноармейцев из плена.

В феврале 1920 г. в Коканд прибыл большой советский отряд. Разработанный по ликвидации банды Мадаминбека план предусматривал полное окружение его крепости: со стороны Коканда должен был действовать Кокандский отряд, со стороны Ферганы — Ферганский, сю стороны Андижана — отряд ан-дижанцев, со стороны Намангана — Наманганский отряд. Все отряды начали одновременное наступление на крепость Мадаминбека — Кара-Тери. В результате советские войска освободили 300 плененных Мадаминбеком красноармейцев, взяли два пулемета, винтовки, патроны, 6-дюймовую пушку, захваченную Мадаминбеком в Чинабаде. Среди пленных было очень много русских кулаков. В бою погиб командир 4-го эскадрона т. Зло-бин. Вместо него командиром эскадрона был назначен я. После ухода красных отрядов Чует несколько раз переходил в руки басмачей, во главе которых стояли бывпше мингбаши.

Мой эскадрон в составе 125 бойцов, девять из которых были жителями Чуста, в апреле-мае 1920 г. получил задание освободить Чует от басмачей и прочно восстановить там Советскую власть. Когда эскадрон направился к Чусту, басмачи Абдума-лика, Карихмана и Арзумата, узнав об этом, начали активно готовиться к бою. Басмаческий отряд насчитывал свыше 600 человек. Все они были хорошо вооружены. При бегстве из Ташкента через Чартак к Мадаминбеку в январе 1919 г. Осипов оставил много винтовок нового образца Баястану я этим курбашам. Поэтому половина басмачей была вооружена этими винтовками, а половина — берданками. Не ожидавшие внезапного нападения басмачи в панике разбежались, оставив много трофеев. В течение двух дней Чует был освобожден. Басмачи, вновь собрав свои силы, начали наступать. В бою он я потеряли 35 убитыми, пятеро попало в плен к советским войскам. В этом бою героически погибли бойцы советского отряда Калан Муладжанов, Магруп Закиров, Мамаджон Бутаев и др. Город был освобожден от басмачей. Остатки банды бежали в Чаткальские горы. В Чуете была восстановлена Советская власть.

Весть о том, что в 1919 г. курбаши Рахманкул живьем сжег 35 добровольцев из Папского отряда, подняла на ноги всех моих бойцов. Они решили немедленно идти в крепость Рахманкула. 120 бойцов нашего эскадрона направьтесь в кншлак Аша-ву. По дороге в Актаг (белая гора) они случайно встретилась с бандой Юсуп курбаши, ближайшего помощника Рахманкула, и уничтожили ее. 35 человек из его банды были взяты нами в плен, в том числе и сам Юсуп курбаши. Через некоторое время мой отряд по распоряжению командования Красной Армии вернулся в Чует для выполнения важного задания.

После смерти курбашей Арзамата и его сына Мамата курбаши Баястан устроил в Чаткале крепость и систематически грабил и издевался над жителями селений Гова и Вазын. Буржуазные националисты для поддержки басмачей под маской «добровольцев» сформировали отряд исключительно из сыновей крупных ба§в, мингбашей и других врагов Советской власти. Начальником этого отряда был назначен Таджибай Азимбаев— сын крупного бая и мингбашн. Во время одной операции против банды Баястана этот отряд Байбаччи¹ оказался в тылу моего эскадрона и открыл стрельбу. Был убит один из самых смелых бойцов Умар Халдаров. Все бойцы эскадрона потребовали разоружения банды Байбаччи. Я довел это требование бойцор до сведения местных властей. По настоянию партийной организации банда Байбаччи была разоружена.

Через некоторое время я был приглашен замаскированными врагами Советов в Коканд на совещание, после которого был арестован и брошен в подвал, заполненный по колено водой. 9 дней я пролежал в подвале и был освобожден только после вмешательства начальника Особого отдела т. Сирапова.

Советский отряд из 500 человек выступил на борьбу с Бая-станом. В течение 10 дней отряд не мог развернуть активных действий, заняв оборонительную позицию. Из Намангана к ним на помощь прибыл мой отряд в количестве 120 человек. Мы зашли в тыл отряда Баястана и открыли по врагу сильный огонь. Среди басмачей началась паника, они бросились бежать. Было убито около 46 и 20 попало в плен. После разгрома банды Баястана моему эскадрону предстояло остаться в Чуете для охраны города от басмачей.

У Баястана было 600 бандитов. Отряд наш разделился на две группы. Одна группа отправилась в сторону Намангана, вторая (во главе со мной) осталась в Чуете. Баястан, узнав о том, что в городе остался отряд из 21 бойца, окружил город. Несколько раньше я просил командование прислать нам помощь для разгрома баястановской банды. В Чует был послан 21-й полк, прибывший из России и имевший большой военный опыт. Басмачи тем временем продолжали наступать. Неравный бой продолжался уже около восьми часов, когда прибыл 21-й полк, насчитывавший в своих рядах до 1000 бойцов. Бойцы 21-го полка сразу пошли в наступление и нанесли басмачам сильный удар. После отдыха бойцы этого полка были разделены на гарнизоны по кишлакам Вазык, Гова и Алмаз. Басмачи Баястана решили отравить бойцов этого полка; 125 солдатам гарнизона Гова была подброшена в пищу анаша, вскоре после еды все бойцы потеряли сознание. Девять человек, ко-

‘ БаАбачча — в русском переводе означает «байский сынок».

торые находились в это время в карауле, оказывали басмачам Баястана героическое сопротивление вплоть до прихода помощи из Чуста. На помощь гарнизону Говы прибыл мой отряд, немедленно атаковавший противника. Басмачи в панике разбежались, оставив много раненых и убитых. Как показало расследование, житель этого села, некий Насвали, за девять баранов и 20 ООО руб. согласился отравить пищу бойцов гарнизона. За это преступление по приговору Военного трибунала Насвали был расстрелян.

Командир 21-го полка попросил меня обратиться к населению с просьбой дать 200 лошадей для организапии конного отряда и преследования банды Баястана. Трудящиеся Чуста с радостью отдали Красной Армии всех своих лошадей (около 300), которые впоследствии были возвращены своим хозяевам. Баястан не выдержал стремительного натиска советских частей и, оставив на поле боя свыше 300 человек убитыми, бежал в направлении Чимкентских гор, оставив более 21 ООО голов баранов.

Оказавшись в тяжелом положении, Баястан сложил оружие. Однако это был только маневр, ибо часть вооружения он спрятал в горах. Спустя некоторое время. Баястан бежал из Намангана и начал формировать новую банду. Но Красная Армия вынудила его окончательно сложить оружие. 22 сентября 1923 г. с остатками своей банды Баястан сдался. Еще дважды он пытался обмануть Советскую власть, но это ему не удалось. Приговором Ревтрибунала Баястан был расстрелян.

Я помню другой подобный случай борьбы с басмачами в районе Чуста. Баястана сменил курбаши Абду-Малик, который с бандой в 300 басмачей начал беспощадно грабить население в кишлаке Гова. В 1922 г. Абду-Малик был застрелен своим джигитом Хакимом, занявшим его место. Этот новый курбаши назначил своего друга Кучкара курбашой кишлака Алмаз. Они имели тесную связь с Рахманкулом. Последний приказал Кучкару курбаши подобрать 40 самых красивых девушек в возрасте от 10 до 15 лет с тем. чтобы выдать их замуж за 40 лучших джигитов Рахманкула. Кучкар приступил к выполнению воли своего хозяина. Было отобрано 40 молоденьких девушек, после чего назначили день свадьбы. Жители Алмаза сообщили об этом мне. В день свадьбы наш отряд внезапно напал нз этих «женихов» из банды Рахманкула. Растерявшиеся басмачи I не смогли оказать сопротивления. Было убито много басмачей-женихов, ожидавших своих невест. Басмачи потеряли в этой операции 75 лошадей, 31 винтовку и еле успели скрыться. Все девушки были возвращены родителям.

В Алмазе был организован отряд самоохраны из 29 местных жителей. Этот отряд самоотверженно дрался против бас-

4-1150

мачей и принимал в их разгроме самое активное участие. Впоследствии Хаким курбаши был убит своим другом, сыном крупного бая, Шадманом, который занял место курбаши в селении Гова. У него было 28 бандитов. Шадман хотел жениться на 10-летней девочке из кишлака Ага-Сарай. В день свадьбы бойцы моего отряда, переодетые в женские платья, взятые временно у местных жительниц, отправились на свадьбу. Однако чей-то случайный выстрел провалил хитро задуманный план: началась стрельба; басмачи разбежались. Шадман, покинутый своими джигитами, сложил оружие и сдался.

В кишлаке Гова наконец установился порядок и трудящиеся дехкане избрали свои Советы.

Басмач курбаши Карим Тура обосновался в кишлаке Вазик. У него было всего пять джигитов. В 1922 г. он сложил оружие и сдался Советской власти, но несмотря на это изменил своему слову, организовав банду и начав грабить население. В такой обстановке невозможно было проводить выборы в Советы, ибо басмачи, как только узнавалй имена выбранных, убивали их. В одной из операций Карим Тура был убит нашими бойцами.

В Кассансае крупный ишан Насырхан Тура с пятью джигитами и Якуббек Ваала с шестью продолжали грабить население. Но вскоре Якуббек и Насырхан Тура были убиты в бою. Ка-римхану удалось бежать в Кашгар.

Таким образом, басмаческие банды в Чуете были окончательно ликвидированы. Освобожденный народ приступил к мирному хозяйственному строительству.

НУРИТДИН АЛИХОДЖАЕВ КРАСНОГВАРДЕЙЦЫ НАМАНГАНА

Нуритдин Алиходжаев (1891—1956) член КПСС с 1925 г., участник боев за установление Советской власти. В 1919 г. в составе партийной дружины принимал активное участие в борьбе с басмаческими бандами, с контрреволюционной бандой дашнаков.

Награжден тремя медалями и Почетной грамотой Верховного Совета УзССР. Тов. Алиходжаев был депутатом Верховного Совета Узбекской ССР.

В конце 1917 г. в Фергане была сформирована «Гвардейская рота» из 500 гвардейцев — узбеков, русских, киргизов, татар и других национальностей. Я хорошо помню, что в то время среди гвардейцев шли разговоры о том, что областной военком Осипов оказался предателем, что он снабжает Мадаминбека вооружением и берегг за каждую винтовку по 500 рублей.

В конце 1918 г. в Намангане организациями «Улема» и «Шурои-Исламия» было созвано совещание, состоявшееся в Джами (мечеть). Инициаторами его были крупные капиталисты и заводчики Намангана: Кадыр-Ходжа, Ишан. Артык-Ход-жа, Низамходжа, Карахан Тура. Батыр Тураев; из «Улема»— Исак Шейх, Насырхан Тура, Маматхан Тура и др. На совещании заядлые враги советского строя призывали участников к «газавату» против новой власти. Здесь же присутствовали и вооруженные отряды басмачей. Через 5—б дней после совещания контрреволюционные организации, чтобы продемонстрировать свои силы, решили пригласить в город всех курбашей, оперировавших в районе Намангана. Собравшиеся басмачи кричали о своей силе и непобедимости. Однако народ не верил им и враждебно относился к их агитации.

В 1919 г. в Наманга некой крепости было всего около 160 бойцов-коммунистов. 1 апреля 1919 г. в город ворвались басмаческие банды Мадаминбека, Аман Палванд, Рахманкула, Курширмата, Бонтумана, Иргаша, Казакжана, Мамаджана, Ахунджана, Рузумат курбаши и др. и учинили грабеж и насилие над мирныем населением. От рук басмачей погибло мяо-

го горожан. По приказу Мадаминбека и Курширмата были зарезаны ножами более 200 местных евреев. Басмачи сожгли почти все магазины, дома и сараи за то, что население Намангана поддерживает Советскую власть. Они хотели сжечь и новый город, но им это не удалось, так как бежавшее из старого города местное население совместно с европейским населением нового города оказывало активную помощь войскам гарнизона и совместными усилиями не допустило туда басмачей. На третий день этих кровавых событий из Самарканда прибыл 4-й полк в количестве 1600 человек. Полк сопровождали бронепоезд и артиллерия. Когда он подошел к Намангану, его окружила банда Рахманкула и других басмачей. В результате происшедшего боя басмачи понести большие потери в живой силе и вооружении.

Члены дашнакской контрреволюционной организации, воспользовавшись тяжелым положением населения города, дри поддержке Туркестанской военной организации и других организаций, начали чинить массовый грабеж и насилия над мирным населением Намангана. Сохранившаяся после пожаров часть старого города окончательно была сожжена дашнаками, причем было истреблено более 1500 мирных жителей — стариков, женщин и детей. Только благодаря активному вмешательству частей Красной Армии население было спасено от поголовного истребления.

В октябре 1919 г. по прибытии Турккомиосии Куйбышев, узнав о трагедии, постигшей Наманган, прислал туда специальный отряд во главе с т. Ивановым. Отряд Иванова приступил к разоружению дашнаков. В домах у дашнаков были произведены массовые обыски; при этом было обнаружено много ценностей, награбленных у населения, оружие, патроны и др. В городе был наведен революционный порядок.

Наш красногвардейский отряд в количестве 70 чел. был направлен в Чует; в здании заготпункта мы создали крепость. Банда Рахманкула не замедлила напасть на нас. В течение 12 суток наш отряд во главе со мной оказывал отчаянное сопротивление, не подпуская врага к себе ни на шаг. Последние несколько гранат и патронов бойцы оставили для себя, Но на помощь прибыл из Коканда отряд, которым командовал т. Па-районов. Банда Рахманкула вынуждена была отступить.

Насилиям и грабежам над мирным населением Чуста не было предела. Басмачи насиловали малолетних девочек и мальчиков, а затем убивали их. Многих членов семей рабочих в том числе стариков, старух, детей и их матерей, басмачи бес человечно мучили. Той же участи подверглась и часть рабо чих завода, попавшая в руки баомачей. Им отрубали руки, но

ги, носы. Так, были зверски заМучены такие славные сыны узбекского народа, как Тилябаев, Исхаков и др.

Все эти зверства совершались по приказу Рахманкула, Ах-мат Палвана, Иргаша, Мадаминбека и др. Бой между отрядом Парамонова и бандами Рахманкула продолжался в течение 14 часов. Басмачи не выдержали героического наступления красногвардейского и добровольческого отрядов и бежали, оставив на тюле боя много убитых, более 200 винтовок и лошадей.

Нурятдйн Алиходжаев.

В ноябре 1919 г. отряд (около 100 чел.), в котором я был командиром, прибыл в Чартак. Наш отряд окружили басмаческие банды Рахманкула, Аман Палвана, Максуда, Джуры Дар-хана и Бантумана. Мы (Превратили кладбище в крепость и стали оказывать отчаянное сопротивление бандитам. В этом бою особенно отличился пулеметчик Якубовский, токарь хлопкозавода № 2, который в течение двух суток стрелял из своего пулемета, истребив своим огнем массу бандитов. Вскоре в Намангане был сформирован кавалерийский полк в 1500 человек. В его составе были узбеки, русские, татары и представители других национальностей. Полк назывался «спасательным», так как по приказанию командующего Ферганским фронтом он перебрасывался на наиболее опасные участки фронта.

За Чусгским районом находился кишлак Мусульман. В этом кишлаке жили два внука Худоярхана — Дманбек и Юсупбек и басмач Якуббек. Они занимались ‘грабежом и насилием над мирным населением. В банде Аман Палвана в начале мая 1923 г. осталось из отряда в 700 человек всего 40 басмачей. Аман Палван вместе со своей шайкой был приглашен этими беками в кишлак Мусульман в качестве гостя. Для угощения Аман Палвана и его 40 джиштов приготовили бузу и плов. После угощения, когда джигиты Аман Палвана опьянели и легли спать, Якуббек пригласил Аман Палвана на охоту на диких коз. Это была ловушка, приготовленная Якуббеком для Аман Палвана. Якуббек, совершивший чудовищные преступления против Советской власти и народа, хотел передать Аман Палвана в руки Советского командования при условии, если ему самому простят совершенные им преступления. Однако преступления Якуббека были слишком велики, чтобы простить его. Отряд Особого отдела под командованием Норкулы Тура-кулова принудил Якуббека без всяких оговорок передать Аман Палвана Советской власти. 13 июня 1923 г. Аман Палван по приговору Военного трибунала был расстрелян. С ним вместе был расстрелян его ближайший друг Махкам курбаши. В дни судебного процесса в Наманган из всех районов прибыли многочисленные представители трудящихся масс, пострадавшие в свое время от Аман Палвана. Население требовало справедливого и сурового наказания этого палача. Были даже попытки растерзать его на месте. Военный трибунал вынес справедливый приговор, воплотивший волю народа. Трудящиеся Ферганской долины единодушно одобрили приговор Ревтрибунала, отовсюду раздавались крики: «Собакам собачья смерть!»

Банда Якуббека впоследствии также была разгромлена Советскими отрядами, а Якуббек за все свои преступления понес заслуженную кару.

А. Г. ЖИРНОВ

О НАШИХ БОЯХ С БАСМАЧАМИ

Алексей Георгиевич Жирное в 1917 г. был избран председателем завкома хлопкозавода в Курган-Тепе и организовал оборону завода от басмачей. Активный участник борьбы с басмачами в Андижанской группе районов. Ныне — пенсионер, проживает в Коканде по ул. Софии Перовской, д. 10.

В 1917 г. после демобилизации из царской армии я был зачислен служащим на завод братьев Валюлн в Курган-Тепе. Вся власть в Курган-Тепе перешла к Советам. Вскоре меня выбрали председателем заводского комитета. Завод все еще управлялся старым хозяином, и я как председатель заводского комитета получил задание от Областного Совета депутатов трудящихся добиться перехода завода в руки рабочих. С этой целью была создана комиссия из членов заводского комитета. Члены комиссии, переписав все имущество завода, составили акт, один экземпляр которого передали в Облсовет Андижана, другой — в хлопком «Хлопмасмыло». Завод стал работать бесперебойно, им руководил завком. Масло и мыло отпускалось только по распоряжению хлопкома. Завод финансировался Андижанским хлопковым комитетом.

Через некоторое время, когда басмаческие шайки активизировали свою деятельность, Андижанский хлопком назначил яа завод директором т. Бражникова. Нас — многосемейных рабочих— перевели в Андижан. По приезде в город я поступил на работу на завод № 3, который раньше принадлежал Ахмед-Ходже Темирбексхву. Здесь я был также избран председателем завкома. Почти каждую ночь басмачи устраивали нападения на завод. Областной профсоюз выдал нам оружие, н каждую ночь мы охраняли завод. Каждую ночь до рассвета мы стояли в карауле (я был его начальником), стойко защищая наш завод. Баомачам так н не удалось, поджечь его. Многяе были убиты.

Через несколько дней было «мучено сообщение, что соседнее русское село окружено басмачами. Согласно указанию Обл-совета я был мобилизован на освобождение русского села Мар-хамат, Андижанской области, в котором укрепились басмачи. Мы отправились туда пешком. Командиром нашего отряда был назначен т. Парамонов. Оцепив это село, мы открыли огонь по засевшим там басмачам. Наш отряд (около 400 чел.) состоял в основном из бывших фронтовиков. Бойцы были хорошо вооружены, патронов было много. Как только мы открыли огонь, басмачи, убедившись в нашем преимуществе, убежали. Нам удалось поймать лишь двух-трех басмачей. В этой операции погибла часть жителей села.

Освободив село, мы оставили там охрану и вернулись в Андижан. Я как председатель завкома по поручению Облпроф-союза разбирал жалобы жителей села, пострадавших во время перестрелки и в то время, когда город был занят басмачами. Пострадавшим мы выдавали мату, одеяла, одежду и продукты.

В сентябре 1919 г. басмачам удалось окружить Андижан. Когда в Ферганской долине усилилось басмаческое движение, туда из Ашхабада был направлен Казанский полк, разбивший басмаческие и кулацкие банды и освободивший Андижан. Многие из басмачей-монстровцев перешли на сторону Советской власти. Разоблачен и расстрелян был военком Максимов, имевший тайную связь с басмачами и оказавшийся предателем.

ш

И. А. ГРЕХОВ

В ОГНЕ ГРАЖДАНСКИХ БОЕВ

Иван Алексеевич Грехов — член партии с 1917 г. Участник разгрома «Кокандской автономии» и активный борец С английскими интервентами. В настоящее время — пенсионер, проживает в Коканде, ул. Литвинова, д. 9.

Сразу после перехода власти в Коканде в рука большевиков в конце 1917 г. организовалась басмаческая банда, вооруженная трехлинейными винтовками, в составе 300—400 всадников. Главарем этой банды, которая действовала по всему Ко-кандскому району, был бывший каторжник Иргаш. В декабре 1918 г. Иргаш со своим отрядом перешел на службу х Кокладскому «автономному» правительству. Получив большую финансовую поддержку от буржуазного «автономного» правительства, банда Иргаша значительно увеличилась. «Автоночное» правительство находилось в старой части города. На службе у него были русские гвардейские офицеры. Для борьбы с этой бандой рабочие Коканда создали свой отряд и вооружились в депо на железной дороге. Командиром нашего отряда был т. Зарников, член партии с 1917 г. На помощь рабочим Коканда приехали 120 человек из Ферганы, затем к ним присоединилась армянская дружина. Мы расставили по городу посты, удерживая за собой крепость и телеграф. Вооруженные силы «автономного» правительства неоднократно атаковали нас, стремясь захватить крепость. Бои продолжались три-четыре дня, мы также понести большие потери в живой силе. После трехдневных упорных боев «автономное» правительство предъявило нам ультиматум о добровольной сдаче оружия. В противном случае нам угрожали полным уничтожением.

Вокруг находившегося за железной дорогой рабочего городка мы расставили посты, но наши семьи, боясь басмаческого нашествия, побросав квартиры, ушли в школу и церковь. Поднялась паника. Подосланные «автономным» правительством провокаторы начали агитировать за то, чтобы сдаваться. Некоторые наши товарищи, поддавшись панике я сгра-ху, тоже так считали, ссылаясь на то, что нас мало, что мы не выдержим натиска сил численно превосходящего противника и будем уничтожены. Я выступил перед бойцами: «Товарищи!— начал я, — не ладо слушать провокаторов, сдаваться мы ни в коем случае не должны и не будем, мы должны держаться до последнего патрона. Если мы сдадимся, нас уничтожат. Не сегодня, завтра к нам на помощь придут ташкентские, самаркандские и урсатьевские рабочие отряды. Мы обязательно разгромим эту банду». Это было около 12 часов дня.

В тот же день часа в четыре явилась первая разведка — две платформы с баррикадами. Между ними паровоз, 40 бойцов, вооруженных винтовками, и большой пулемет. Это был туркестанский разведочный отряд. Они были приняты на первый путь. Небольшого роста рабочий залез на кипу хлопка (приспособление для маскировки и защиты) и начал говорить: «Мы приехали сюда к вам на помощь. Вы не смотрите, что нас мало, вслед за нами идут эшелоны, они везут много оружия, пулеметов, пушек, винтовок и другого вооружения. Мы разгромили басмаческую банду у себя в городе, разгормим банду Иргаша и здесь».

Часов в 10 вечера того же дня прибыл эшелон в составе 40 вагонов с хорошо вооруженными бойцами; ночью к нам на помощь прибыл еще один состав. Ран-ним утром следующего дня мы пошли в наступление. Наши артиллеристы поставили на товарном дворе батарею орудий. Батареи были установлены и на втором Коканде, и в крепости. Мы открыли орудийный огонь по «автономистам» с трех сторон и вслед за этим с трех главных улиц (нынешних ул. Карла Маркса, Советской и Ур-сатьевской) пошли в наступление. От орудийного’огня загорались магазины, склады и многие здания в старом городе. «Автономисты» и Иргаш позорно бежали. После разгрома «автономного» правительства в Коканде все утихло. Руководил борьбой с басмачеством т. Сафонов. Приезжал в Коканд и Михаил Васильевич Фрунзе. Впоследствии образовалось много басмаческих отрядов во главе с такими отъявленными бандитами, как Мадаминбек, Халходжа, Курширмат и др. Они скрывались в горах, кишлаках, совершая налеты, нападая на мирных жителей.

После разгрома «автономного» правительства я как машинист водил паровоз с разведкой, не расставаясь с винтовкой и на паровозе. Однажды басмачи в Ассакинском районе подожгли мост. Мы доложили об этом командиру Акопову. Команду не надо было агитировать. Мы быстро выехали и потушили пожа р инжектором. ‘/иШ

В это время отряд Сафонова стоял на ст. Федченко. Отряд же Парамонова, пройдя от Джалал-Абада до Андижана, вынужден был обойти окруженный басмачами город и подойти к ст. Федченко. Заняв водокачку, бойцы Парамонова героически отбивались от кулацких налетов. Наша разведка, выехавшая на станцию Федченко, остановилась, так как путь на перекрестке между ст. Федченко и Ассакой был разрушен. Со стороны ст. Федченко также прибыла разведка и остановилась напротив. Нас разделяли 50 м разрушенного пути. От этой разведки, посланной, как потом выясиилось, Парамоновым, пришел к нам боец и заявил, что у отряда кончились патроны и что положение крайне тяжелое. Мы решили выручить их, дав им несколько ящиков с патронами, надеясь, что в Андижане вновь запасемся ими. Я и еще один боец взяли по ящику. Вслед за нами почти все бойцы нашей разведки поступили так же. Бойцы из отряда Парамонова с благодарностью приняли от нас ящики и сейчас же поехали на ст. Федченко, чтобы обеспечить отряд патронами. Мы же вернулись в Андижан, где в течение 10 дней бились с кулацкими отрядами и басмаческими бандами. Враги разрушили пути на станции Горчаково и, подступая вое ближе и ближе, отрезали нас от своих.

Меня опять послали с разведкой на ст. Федченко. Начальник станции подошел к паровозу и сказал, обращаясь ко мне: «Товарищ машинист, сколько вы можете взять вагонов до Андижана? В эти вагоны погрузите Казанский отряд, который пришел на помощь андижанцам». Я ответил начальнику, что -возьму все, сколько есть, ибо хорошо знал пути, и так как расстояние было небольшое, то был уверен, что довезу. Я собрал около 50 вагонов, в которые погрузились бойцы, я благополучно довел состав до Андижана. С порожним составом вернулся на станцию и перевез остальных бойцов. Таким образом, мы перебросили от ст. Федченко до ст. Андижан весь Казанский полк, насчитывавший около двух тысяч русских, татар и бойцов других национальностей. Полк был хорошо вооружен, имел много ручных пулеметов.

Когда я вторично вернулся в Андижан, комендант станции Моторин сообщил мне о том, что сейчас начнется наше наступление и что этот состав с казанцами я должен повезти на перегон, причем, паровоз будет находиться сзади. Он предупредил меня, что на перроне находятся наша разведка, которая будет палить из орудий по неприятелю, и поэтому надо быть осторожным, чтобы не налететь на нее. Кондуктору заднего тормозного вагона было поручено следить за красным сигналом ■и, как только он заметит разведку, сообщить об этом мне, чтобы вовремя можно было принять меры к остановке.

Мы отправились. Все произошло так. как и было намечено. Красноармейцы Казанского полка, рассыпавшись цепью, пошли к расположению кулацких и басмаческих отрядов. Примерно через полчаса начался бой; стук ручных пулеметов, крики «Ура!» Я находился с составом на перегоне. Прошло немного времени и я увидел казанцев. Все они были на конях, хотя в наступление шли пешими. Этих коней они отобрали у врага во время боя. а джалалабадских повстанцев (кулаков) пригнали в Андижан. Я вернулся порожняком на ст. Андижан.

Был объявлен приказ — выявить главных виновников этого восстания. Арестовано и расстреляно было 30 кулаков и трое белогвардейских офицеров. Остальных рядовых поселковых мужиков, предварительно обезоруженных, отпустили по домам. Последние очень обрадовались этому. Описанные события происходили осенью 1919 г.

ХАМДАМЖОН ТАЛ ИБЖАНОВ ЗА ВЛАСТЬ СОВЕТОВ

Хамдамжон Талибжанов, будучи в органах милиции по охране города, активно участвовал в разгроме басмачества в группе Кокандских районов. В настоящее время проживает в Ферганской области; Молотовском районе, в Молотовском заготпункте.

В 1916 г. я поступил на работу на маслозавод Андреева. Устроиться мне сюда помог русский товарищ. Во время обеденных перерывав русские рабочие регулярно проводили с нами беседы. Я помню, как они рассказывали нам, что Ленин отстаивает интересы бедных и указывает им путь к освобождению. Они рассказали нам также, что Ленин руководит борьбой бедняков за свои права. Мы работали тогда по 12 часов. Таскали тяжелые кули со жмыхом. За такую изнурительную работу мы получали по 1 руб. 20 кол. в день. Русские товарищи в своих беседах открывали нам — рабочим-узбекам — глаза, указывая на наше бесправное и тяжелое положение. В этот период на заводе Андреева были созданы тайные рабочие группы, собиравшиеся в час дня, когда все отдыхали. Они проводили собрания и о чем-то говорили между собой, собираясь по углам по пять-шесть человек. На завод часто являлась полиция, жандармы, приставы, но обнаружить ничего не могли.

О Февральской революции и свержении царя мы прочитали в газете. Узнав об этом, жители Коканда активно выступили против уездного управителя Мединского и особенно ненавистных народу местных представителей царской власти. Из кишлаков пришёл народ, примерно 1000—1500 мужчин, одни бедняки. Разгневанные царящим произволом они убили особенно ненавистного Араван мингбаши Газёлыка, забросав его палками, лопатами и камнями. После этого они потребовали убрать Мединского, который вынужден был бежать. Вместо него уездным управителем был назначен Акаев, который до этого обучал узбекских детей русскому языку. В открытой им частной школе учились дет богатых. Его секретарями были Кечквнбаев и Бегижонака.

Псигучив расчет на заводе Андреева, я поступил рассыльным в уездное управление. Однажды, во время моего дежурства, к уездному управлению подъехали четыре извозчика, на которых находилось 16 человек русских с винтовками, с ними же был начальник караула. Меня спросили, где находится банк Временного правительства, я показал. Они зашли в банк, скомандовали всем банковским работникам «Руки вверх!», а затем, взяв ключи, деньги, документы, погрузили ящики на свои извозчики и уехали. Это произошло в конце 1917 г. Когда они уехали, я вернулся в уездное управление и сообщил полицейскому’ Юсупжан Пучуку о происшедшем. Он приказал мне доложить об этом Кечкинбаеву, я доложил и вместе с ним мы отравилась к Акаеву, которому я в третий раз рассказал, как вооруженные солдаты конфисковали банк. Тогда Агаев, Кеч-кинбаев, Бегижонака и приставы сняли с себя погоны, начали рыться в бумагах, взяли с собой все необходимое, разбросав остальное, и убежали. Мы остались вдвоем с Юлдашем Пу-чуком.

На следующий день по городу распространились слухи о том, что в Коканд пришли большевики. Город сразу заволновался. Полицейские начали устраивать баррикады, загораживать улицы арбами, бревнами иг. д. Так, были загорожены улицы: Ходжентская на Каменном мосту, Пьяный базар и некоторые другие. По дороге домой (я тогда жил на Ходжентской улице) я видел, что улицы загорожены, везде стояли пешие и конные полицейские. В городе началась стрельба. Ее начали полицейские Полицейские — Джура, Муким, Игамберды и другие—не пропускали людей. В городе раздавались выстрелы, жителей не было видно. 9 дней и ночей шла борьба. «Шурои-исламисты» через своих агитаторов призывали народ присоеди-шпъся к ним, торжественно заявляя, что они создадут в Кока нде «царство мусульман». Этой агитации поддалась лишь несознательная часть населения кишлаков.

Главными руководителями «шурои-исламистов» в Коканде являлись Камолкази и Миен-Кудрати Шокир Ноиб, бывшие во время царизма мингбаши. В пятницу улицы заполнились людьми с белыми флагами. Я пришел в контору и увидел там много большевиков. Меня спросили, буду ли я честно и преданно работать при Советской власти. Я ответил, что считаю это своим почетным долгом. С этого времени я начал работать в советских органах. Вскоре меня назначили начальником охраны. Работая в органах милиции, я участвовал во многих операциях против басмачей.

СОТТИХОН АЛИМХОДЖАЕВ

ЭПИЗОДЫ БОЕВ С БАСМАЧАМИ

Соттихон Алимходжаев член партии с 1918 г., работник Революционного трибунала в Коканде. С 1920 г. — начальник конного отряда при Ферганском управлении милиции. Активный участник борьбы с басмачеством в Ферганской долине, кавалер ордена Красного Знамени. В настоящее время — персональный пенсионер, проживает в Коканде, по ул. Бахмальбоб, 1-й переулок, д. 56.

Я вступил в партию в 1918 г. Летом 1918 г., когда я работал членом Революционного трибунала, было издано постановление об организации партийной дружины по борьбе с басмачеством. Приказ издал уездный горком партии. До нас он дошел через городское мусульманское бюро.

Было проведено общее партийное собрание в здании нынешнего Госбанка г. Коканда (там помещался тогда горком партии). На собрании присутствовало около 300 человек, из них около 200 узбеков. Собравшимся было объявлено решение ЦК Компартии Туркестана об огранизации отряда партийной дружины для охраны города от басмачей.

Все участники собрания горячо одобрили решение партии и здесь же, став в очередь, записались в отряд. Я тоже был зачислен в отряд, командиром которого назначили т. Бурака. Он ранее работал на заводе Потеляхова в Коканде. Тогда же было назначено время явки в крепость. Когда мы явились в крепость, Бурак объявил нам, в какие часы мы будем заниматься. Нам под расписку выдали винтовки, четырехлинейные берданки и 19 патронов.

Ежедневно в назначенное время мы усердно занимались на площадке около крепости, обучаясь военному искусству до шести вечера. С 6 до 8 — отдыхали дома, обедали, потом шли в Гормусбюро и получали задание —где стоять дозором. По ночам вплоть до декабря 1918 г. дежурили на заводах и патрулировали по городу.

Во второй половине декабря 1918 г. на собрании Совдепа я был избран начальником 2-го отделения милиции г. Коканда.

Начальником 1-го отделения милиции был избран Николай Колесов. Мы приступили к организации милиции. Сформировали отряд. При Ферганском управлении милиций создали конный отряд милиции, начальником которого был Каримберды Игамбердыев. С 1920 г. начальником этого отряда стал я. В январе 1921 г. ввиду усиления борьбы с басмачеством я был назначен начальником отделения милиции. Мы должны были охранять населенные пункты Риштана, Соха, Янги Кургана, Ультарма.

Однажды председатель волисполкома Тангинраванской волости, бывший сторож волостного управления, прислал ко мне человека с известием, что туда пришли басмачи и грабят население. Я отобрал около 60 бойцов и поехал туда. По пути нас встретил председатель волисполкома и сообщил нам, что в кишлак с другой стороны вступила банда Иш-мат курбаши (больше 200 чел.) и что все они грабят население, отбирая ценные вещи (швейные машины, золото, продукты, одежду, постельные принадлежности). С председателем волисполкома мы составили план и, зная расположение улиц кишлака, начали наступление с флангов и фронта. Наступали мы с трех сторон одновременно, хотя в каждом отряде было всего по 20 человек. Мы договорились, что один из отрядов будет у конца улицы через 5 минут, другой отряд — через 10 минут и третий — через 7 минут. Первый выстрел прогремел через 10 минут, стреляли залпом, по часам. Таким образом, одновременно стреляло 60 ружей. Получалось впечатление как бы пулеметной очереди. Услышав наши выстрелы, басмачи выбегали из дворов и начинали отвечать нам. Так мы перестреливались часа два. Уничтожив скопившихся на улице басмачей, мы перепрыгивали через заборы во дворы и продолжали пре,-следование. Кое-кому из басмачей удалось спастись, но многие были убиты. К рассвету 13 человек сдались в плен.

Когда рассвело, мы увидели, что по всем улицам, дворам и арыкам валяется награбленное басмачами добро: швейные машины, ковры и прочий домашний скарб, а также продукты: где — полмешка рису, где — мука, где—масло. Мы, подобрав раскиданное имущество, вернули его хозяевам. В этом бою нам очень помогло население кишлака. Около каждого нашего отряда в 20 человек бойцов сражались плечом к плечу примерно 50 местных жителей. Они были без винтовок, но с палками, вместе с бойцами кончали: «Ура! Ура! Держи! Бей!» В темноте создавалось впечатление, что наступает но меньшей мере человек 150. хотя стреляло всего 60 винтовок.

Однажды осенью в 1921 г. мы получили приказ из Коканда (тогда Коканд был уездным городом; в здании, где ньше педагогический институт по ул. Советской, помещался штаб войск

Ферганского фронта) со 100 бойцами гарнизона явиться в штаб для смотра войск, воюющих с басмачами. Мы выехали на рассвете с сотней лучших бойцов. Только отъехали от города километров 9—10, как услышали со ст. Серово выстрелы. Мы

Соттихон Алимходжаев.

остановились, прислушались: выстрелы слышались сильнее. Мы поняли, что банда Карабай курбаши, находившаяся в райот не Серово, узнала о нашем отъезде и воспользовалась случаем для грабежа населения, спасавшегося там со своим скарбом и скотом от басмачей. Мы.решили вернуться, так как знали, что в противном случае все будет разрушено. Чем ближе мы подходили, тем сильнее слышались выстрелы. На станции помещался базар. Карабай курбаши с бандой в 400—500 басмачей наступал с левой стороны, окружив базар и крепость.

5—1160

У басмачей был пулемет, а главарь басмачей Карабай был не плохим пулеметчиком. Будучи под прикрытием огня своего атамана, шайка грабила население, собираясь увести весь скот. С 50—60 басмачами Карабай обстреливал из пулемета и ружей крепость и станцию с тем, чтобы никто не мог подойти на защиту населения.

Оцепив кишлак и крепость, мы открыли стрельбу на расстояния 700—800 м от врага. Видя, что приближается какой-то отряд, бандиты ускакали. Мы поняли это, услышав, что выстрелы стали отдаляться. Послав человека в крепость (кругом через станцию) с целью сообщить о нашем возвращении, мы поскакали через кишлак мимо крепости вслед за басмачами. Карабай успел погрузить пулемет на лошадь и удрать. Мы же настигли басмачей, угонявших скот, захватили их в плен (примерно 50 чел.) и вернули жителям более 500 голов крупного рогатого скота. Рассветало. Мы возвратились в крепость и узнали, что оборонявшиеся бойцы геройски сражались. Во время обстрела бойцы заняли места у бойниц, устроенных на крыше крепости и по ее бокам, и мужественно отстреливались. Вместо меня командиром гарнизона оставался боец Аракел, который был тяжело ранен. Мы доставили всех раненых в больницу, раздали населению скот и отправили пленных под охраной в г. Коканд.

ЮСУПЖАН УСМАНОВ

БОИ В РАЙОНЕ НАМАНГАНА

Юсу писан Усманов — активный участник разгрома басмачества в Ферганской долине. В настоящее время работает охранником Кокандской городской сберкассы, проживает там же по ул. Ворошилова, д. 50.

В конце 1917 г. в Коканде для борьбы с басмачами т. Гор-батовеким была организована уездная милиция. Отряды Кокандской милиции доходили до Ферганы, Намангана и Андижана, устремляясь туда, где появлялись басмачи. Наши отряды в достаточном количестве обеспечивались оружием и патронами.

Затем я вместе со всеми моими товарищами служил в отряде Парамонова. Сначала среди нас было 4 узбека — Парпибай, Мамаджон, Джовхар, Лютфи (все они были из Чуста), потом их стало более 50%. Всего отряд насчитывал около 400 чел. Командиром его был т. Парамонов. В 1918 г. организовался отряд Кужелло. В нем было около 200 чел. — австрийцы, русские и узбеки.

В августе-сентябре в кишлаке Укчи появились басмачи. Мы получили задание идти на боевую операцию в кишлак Укчи и на рассвете выступили. Подойдя к кишлаку, мы увидели большой дом, в котором было 4 или 5 аксакалов. Мы подошли к мим и спросили, есть ли в селе басмачи. Они ответили, что басмачей здесь нет и в последнее время они не появлялись. Оставив их недалеко от кишлака, мы нашли удобную, открытую местность, наладили котел и только хотели отдохнуть, как на нас напали из кишлака. Бой длился часа три. У нас была пушка и пулемет, у них — пулемет. Им удалось поставить пулемет на обочине дороги, чтобы лучше обстреливать нас. Но мы обхитрили их, ударив по врагу сзади. Кроме того, нам удалось закватить пулеметчика.

* * *

В 1919 г. стало неспокойно в Намангане. Для того чтобы навести там порядок, 30—50 наших бойцов из отряда Парамо-

67

нова отправили в Наманган. Человек 20 к нам присоединилось из отряда «босоногих». В это время на улицах Намангана жители строили баррикады, сваливая в ряд тюки с хлопком, чтобы не прошли басмачи. В те дни в Наманганской группе районов действовали басмачи Аман Палвана, Байтумана, Атаджана и Абдукаххора. Когда мы приехали в Наманган, басмачи присмирели. Днем мы отдыхали в крепости, а вечером выходили отрядами по 50 человек «а железную дорогу. В нашем распоряжении был один паровоз и три платформы. Мы ездили устанавливать порядок в Уч-Курган и другие районы. Кроме того, в самом Намангане для охраны спокойствия жителей из нашего отряда назначались патрули по 5—6 и 7—8 человек. Обычно в разведку ездили я, Джурабай, Парпи, Лютфилла и Убайдулла.

Однажды по железной дороге мы отправились в кишлак Джида Капан. Всю ночь мы патрулировали в этом кишлаке. Разводящий комиссар отводил нас по одному человеку на каждую улицу. Мы возвращались на рассвете и ехали на платформе в Наманган, где отдыхали днем, а ночью снова выезжали охранять кишлак.

АРМЕНАК АРУТЮНОВ

ЗА ГОРНЫЕ КИШЛАКИ

Арменак Аванесович Арутюнов член КПСС с 1960 г. В 1918 г. вступил в партизанский отряд Кужелло. Принимал активное участие в разгроме басмачества в Ферганской долине. Ныне депутат Кокандского горсовета, председатель правления артели Ударник, проживает в Коканде по ул. Пушкина, д. № 8.

Однажды, когда мы стояли в Намангане, наш Кокавдский крепостной и Наманганский эскадроны получали приказ выступить в кишлак Ашава. Мы выехали под командованием командира кавалерийской бригады т. Ушакова.

По приезде в Ашт Ушаков, собрав комсостав, объяснил, что в Ашаве идет крупный бой против басмача Рахманкула. бой ведет горная бригада Сияицына. Мы немедленно выехали яа помощь Синицину, горная бригада которого была окружена в Ашаве бандой Рахманкула и его брата.

Кишлак Ашава, расположенный в горах, состоял как бы из двух Частей — верхней и нижней. В нижней части располагались бойцы Синицина, верхняя часть была в руках басмачей. Мы шли без остановки всю ночь. На рассвете наш передозой отряд достиг первых басмаческих позиций. Бой шел в самом кишлаке. Жителей не было видно.

Басмачи почта вытеснили бойцов Синицина из кишлака; небольшая часть бригады вместе с командиром осталась в окружении. Нам было трудно подойти к кишлаку, так как он был плотно оцеплен басмачами. Их было больше 1500 человек. Мы решили пройти в кишлак обходным путем, соединиться с Ся-ннциным с левой и с правой сторон. Когда, наконец, мы с боем дробились в кишлак, басмачи, видя, что ситуация изменилась, были вынуждены оттянуть свои войска с нижней части кишлака в верхнюю. Превратив в крепость каждый дом, басмачи сопротивлялись очень упорно. Шаг за шагом, с большими потерями освобождая переулки и улицы, мы добрались до смельчаков из горной бригады.

Комбриг Сяяицын был уже убит. Его тело охраняли 12 красноармейцев. Они засели в трех домах, находившихся почти в центре кишлака, и, несмотря на то, что были со всех сторон окружены бандитами, в несколько раз превосходившими их в числе, отчаянно боролись, не желая отдавать трупа своего командира на поругание басмачам. Вражеское кольцо однако было настолько плотным, что красноармейцы не смогли вырваться из окружения и вывезти тело Синицы на. Видя, что красноармейцы не сдаются, басмачи облила одеяло керосином, подожгли его и бросили во двор дома, в котором укрывались красноармейцы. Загорелась часть дома. Красноармейцы не сдавались — бились до последнего патрона. Освобождая дом за домом, мы подошли к дому-крепости, в которой укрылись 12 красноармейцев, и освободили их Оказалось, что они сражались уже несколько дней, не имея ни пищи, ни воды (по двору этого дома протекал арык, но красноармейцы не имели возможности им пользоваться, так как басмачи запрудили его).

Мы продолжали бой. Наши красноармейцы показывали чудеса храбрости: захватить очередной дом — значило провести настоящее сражение. Наконец, в результате беспрерывных трехдневных боев нам удалось очистить кишлак от басмачей. С большими потерями басмачи отступили в горы и направилась в Баба-Яб.

Как только бой прекратился, мы с почетным караулом отправили полуобожженное тело Синицына в Коканд. Он был похоронен в городском сквере. Раненные в бою комбриг Ушаков и я в числе других были отправлены на бричках и двуколках до ст. Посетовка, откуда специально посланный поезд доставил нас в госпиталь г. Ферганы.

В 1919 г. был сформирован Ферганский кавалерийский полк, в котором было четыре эскадрона: Наманганский, Ферганский, Кокандский и Андижанский. Все они сначалз были отрядами, потом влились в крепостные эскадроны, а затем в связи с организацией регулярных частей Красной Армии из них был образован полк. Каждый эскадрон стоял на определенном участке, но по приказу командира полка все они выступали в одном направлении. Командиром на-манганеких групп войск был т. Зазвонов.

Мне было приказано из штаба фронта произвести тщательную разведку кишлаков Джида-Капа и Беш-Капа и узнать численность басмачей, находящихся в Балыкчах. Удалось установить, что днем раньше в Джида-Капа со своими отрядами были Байтуман и Аман Палван, которые отправились по направлению Пашата. Я остановился в Джида-Капа_г

взял 17 бойцов и отправился исследовать район Балыкчи. На лошадях мы переправились на остров, образовавшийся в середине слива рек Нарын и Кара-Дарьи, которые протекали между кишлаками Джида-Капе и Балыкчи; пройдя остров, мы намеревались сесть в лодки, чтобы переправиться к Балыкчи. В это время со стороны кишлака раздалось два выстрела. Мы были вынуждены повернуть назад, но яе ус-

А. А. Арутюио»

пели пройти остров и дойти до река, разделявшей нас с Джвда-Капон, как нас окружили басмачи под командованием русского белогвардейца. Все они были переодеты в солдатскую форму. Их было около 80 человек. Мы завязал» с ними бой. Так как у нас не было запаса, мы берегли каждую пулю. Сколько басмачей они направили в Джида-Капу, нам было неизвестно.

Мы продержались в Балыкчах двое с половиной суток. Мой заместитель Ярошенко через сутки отступил к Намангану. На третьи сутки из Ферганы в Наманган приехал т. За-звонов. Ему доложили, что я и 17 красноармейцев пропали без вести. Он приказал собрать 3-й и 4-й эскадроны и выступить с пушками и пулеметами по направлению к Джида-Капе, где и произошел бой с бандитами. Орудийные выстрелы сигнализировали о шедшей к нам помощи. Басмачи были окружены с двух сторон. В тылу у них находились рисовые поля. Бой продолжался 4 часа; басмачи разбежались. Отдельные наши части начали преследование отступающих басмачей. Зазвонов на лошади подъехал к нам. У нас был ранен лишь один красноармеец. Зазвонов поблагодарил всех красноармейцев за храбрость и стойкость. Бой кончился. Все наши части выехали в Наманган.

Однажды наш Ферганский кавалерийский полк стоял в Яз-Яване. Как-то мы услышали орудийные выстрелы. Ку-желло (командующий войсками Маргеланской группы районов) вызвал меня в штаб, где я увидел командира нашего полка Пашковского. Кужелло сообщил мне, что из Коканда должен выступить Зазвонов со своей батареей и что выстрелы из орудий говорят о его приближении, ибо у басмачей вообще нет орудий. Я получил задание выступить туда со •своим эскадроном. Не доезжая кишлака Кара-Тепе, мы увидели, что батарея Зазвонова сражается с басмачами (как выяснилось позже, с бандой Нормата — брата Курширмата).

Оказывается, разведка плохо проверила кишлак. Басмачи устроили засаду за дувалами и подпустили батарею Зазвонова на очень близкое к себе расстояние. Когда батарея въехала на мост (при входе в кишлак Кара-Тепе), то из-за дувалов раздались залповые выстрелы. Басмачи перебили больше половины орудийной прислуги этой батареи. Зазвонов взял непосредственное командование на себя. В этот момент был убит первый номер батареи (первый номер наводит и стреляет). Зазвонов успел меткими выстрелами уничтожить вражескую засаду. Когда мы подоспели, он был уже ранен в живот. Увидев, $ что подошла подмога, басмачи скрылись. Мы подобрали раненых, погрузили их на двуколки и отправились по направлению к Фергане. Вместе с Зазво-новым поехал его ординарец Семен (фамилии не помню). Когда они доехали до Горчаково, Зазвонов скончался. Его торжественно похоронили в Романовском парке.

НАЗИРЖОН ИБРАГИМОВ

СОБЫТИЯ В КУДАШСКОМ ГАРНИЗОНЕ

Назиржон Ибрагимов — один из первых организаторов профсоюзов г. Коканда, с 1917—1918 гг. — депутат Коканд-ского Совета. В настоящее время — пенсионер, проживает в Коканде по ул. Матбуот, д. 15 (Ред.).

В сентябре 1922 г. Кокандский военный штаб послал меня в гарнизон Кудашского кишлака для проведения там агитмассовой работы среди населения. Гарнизон, который стоял в Кудашском кишлаке под командованием Усмана Алиева, защищал жителей от нападения басмачей .и обеспечивал, таким образом, спокойствие в этом районе.

Советская власть принимала все меры для поднятия разрушенного войной и басмачами сельского хозяйства. Жителям кишлака Кудаш были выданы семена, денежный аванс, хлебопродукты, рабочий скот и т. п. Получив семена, хлеб и скот, они наглядно убедились в том, что Советская власть защищает интересы бедняков. Они стали массами записываться добровольцами в формируемые отряды для борьбы с басмачеством. Все население кишлаков оказывало красным бойцам всевозможную помощь.

Прошло два месяца с тех пор как я приехал в Кудашскнй гарнизон. Однажды, в базарный день, к нам прибыл представитель от Яйпанских жителей (от Кудаша до Яйпана — 8 км). Он сообщил нам, что сегодня в Яйпзн прибыла банда Ислама курбаши, которая собирается напасть ночью и на нас. Он посоветовал нам быть готовыми и встретить басмачей во всеоружии. Получив это известие, мы успели дозвониться в военный штаб и попросить из Коканда подкрепление.

В нашем гарнизоне, было 36 человек. Мы хорошо вооружились, расставили посты. Басмачи напали на нас во второй половине ночи. Противник значительно превосходил нас в живой силе (700 человек против 36). У нас не было ни одного пулемета; мы располагали только 36 винтовками. Басмачи Ислама курбаши были хорошо вооружены, прекрасно знали местность. Они отрезали все три дороги, которые шля от нашей крепости. Позади крепости, в которой мы укрылись, они соорудили большой вал из хвороста, облили хворост керосином и подожгли его. Огненный столб простирался сзади на высоту примерно 20 м. В этот тяжелый момент командир гарнизона Усман Алиев проявил большую находчивость: он расставил нас по 10 человек справа, слева и спере-

Назиржон Ибрагимов.

ди и как только давал команду «Взвод, пли!», 10 бойцов стреляли одновременно; создавалось впечатление, что стреляет пулемет. Затем он давал команду следующей десятке и так далее. Полагая, что у нас три пулемета, почти до рассвета басмачи не могли к нам приблизиться, ибо у них пулеметов

не было. На рассвете к нам на помощь подошел кавалерийский отряд, посланный по нашей просьбе военным штабом Коканда. Оказывается, этот отряд был послан еще вечером, но он сделал привал в Кум-кишлаке. Услышав выстрелы, отряд быстро выступил в поход и на рассвете прибыл в Ку-даш. Увидев, что к нам подходит помощь, басмачи начали отступать. Кавалерийский отряд, идущий к нам на помощь, пустился за ними в погоню. В конце концов этот конный отряд окончательно разгромил банду Ислам Палвана.

Так, благодаря населению, Известившему нас о готовящемся нападении басмачей, мы смогли вызвать помощь л обратить басмачей в бегство.

КАМИЛЬДЖОН АЗИМОВ

БОРЬБА С ДЖАЛАЛАБАДСКИМИ БЕЛОГВАРДЕЙЦАМИ

Камильджон Азимов (член КПСС с 1927 г.) с 1920 г. работал в органах безопасности, принимал активное участие в обороне железной дороги от нападения басмачей. В 1922 г. поступил добровольцем в конный отряд по борьбе с басмачами.

В настоящее время — персональный пенсионер, проживает в Коканде по ул. Чкалова, д. 108.

В 1918—1919 гг. после кокандских событий каждый вечер на Привокзальной улице Коканда собирались жители; представители Советской власти раздавали им оружие— берданки — и разводили по пять человек для охраны ответственных объектов города. Я был разводящим: отводил добровольцев по местам, доказывал объект охраны, приводил смену. Так, постепенно из неорганизованного населения был создан добровольческий отряд по охране города; каждый боец этого отряда днем работал на своем предприятии, а ночью добровольно и бесплатно как преданный Советской власти человек охранял город от контрреволюционных басмаческих нападений.

В 1919 г. я поступил на работу в одно из отделений органов безопасности при ст. Коканд. В то время положение на железной дороге было очень тяжелым: кругом царила разруха, не хватало топлива. Снабжавший нас нефтью Ашхабад был отрезан от нас. Когда иссякали последние запасы топлива, мы жгли в топках паровоза старые шпалы. Враги принимали все меры, чтобы разрушить железнодорожные пути. Мы аккуратно производили их чистку, внимательно следили за починкой.

Осенью 1919 г. Иргаш Мазаитов, из оперуполномоченных— Кондратенко, Александр Завадский и я отправились по линии до Джалал-Абада. Мы должны были обеспечить беспрерывную, четкую работу поездов и соблюдение графиков следования. Доехав до Карасу, мы вынуждены были вернуться в Андижан, так как получили известие, что Мада-минбек с восставшими кулаками в количестве 500—600 человек, хорошо вооруженный, из Джалал-Абада прибыл в старый город Андижан. Мы сейчас же вернулись обратно на ст. Андижан И. Полученные там сведения подтвердились — Мадаминбек действительно направлялся к Андижану. Туда же из Ферганы прибыл Казанский отряд, который совместно с многочисленными отрядами разгромил восставших кулаков.

Камидьджон Азимов.

В 1922 г. я поступил добровольцем в конный отряд» где командиром был Игамбердыев. Усман Алиев, Сулганоз, .Ахмедов и я были командирами взводов. В каждом взводе было от 40 до 70 человек. В это время в Кокандской группе районов бесчинствовал Ислам курбаши. Мы получили сведения,

что он находится в Яйпане. Наш отряд (около 200 чел.) и другие, всего человек 800, выехали в Яйпан. Однако Ислама курбаши там не оказалось. Мы поехали искать его в Бачкир, заночевали там, а затем, получив сведения, что он выехал на рассвете, настигли басмаческую банду в одном из кишлаков Маргеланского района. Часов в 7 вечера наша разведка обнаружила разведку противника и сообщила, что враг близок.

Командир отряда Игамбердыев приказал мне со своим взводом окружить банду с правой стороны. Мне удалось занять указанный пост, расставить людей, проследить, чтобы все они были в укрытии. Бой начали басмачи, которые укрепились в самом центре кишлака. Они стреляли из берданок и трехлинеек. По залпам басмачей можно было определить, что их не меньше 500—700 человек. Их выстрелы заставили наших бойцов укрыться. Мы засекли места, откуда раздавались выстрелы, и стреляли прямо по цели. Одновременно раздавалась пулеметная очередь: стреляли красноармейцы.

Перебегая от арыка к арыку, мы осторожно продвигались вперед Бой длился часа два-три. Когда раздалось несколько пулеметных очередей, выстрелы басмачей прекратились. Связные сообщили, что басмачам удалось прорваться и отступить. Наши передовые отряды бросились за ними в погоюо, остальные бойцы остались подбирать раненых и хоронить мертвых.

Басмачи бежали через камышевые заросли к северо-востоку от Маргелана. Мы заночевали в кишлаке неподалеку от Маргелана и наутро вернулись в Коканд.

МЕЛИБАЙ АБДУЛЛАЕВ

РАБОЧИЕ ХЛОПКООЧИСТИТЕЛЬНЫХ ЗАВОДОВ В БОРЬБЕ ЗА СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ

Мелибай Абдуллаев—член партии с /927 г. До революции работал чернорабочим на хлопкозаводе в Кокандстм районе. После победы Октября избран председателем ревкома Кайнарской волости, работал в ЧК. Активный участник разгрома басмаческих банд в Кокандском уезде, он неоднократно избирался депутатом Верховного Совета УзССР.

В настоящее время работает заместителем директора Кокандского суперфосфатного завода, проживает там же но ул. Пугачева, д. 1.

Я родом из бедной большой семьи, из кишлака Кум Кокандского района. 14 лет я поступил на хлопкозавод Швецова (местность Афган-Баг) чернорабочим. Через год сделался помощником кочегара на том же заводе. Топили мазутом. В большом котле кипела вода; пар, который образовывался при этом, двигал станки.

Постепенно я освоился с работой. Мы работали по 12 часов. На заводе было два кочегара — в каждой смене по одному. Одним из них был я. Мы подчинялись механику, у которого был заместитель. Главным механиком был Полоз, честный, хороший товарищ. Мы работали с ним в одной сшвее. Оя все время учил меня чинить разные испорченные механизмы. Сначала он работал, а я только смотрел. Затем он заставил меня чишггь, а сам наблюдал и поправлял.

Завод работал шесть месяцев; остальное время года завод ремонтировался и простаивал. Однажды Полое прянее с собой что-то завернутое в мешок, похожее на книгу. Он был весел и бросил фразу: «Теперь будет скоро». Я спросил его, следует ли дать гудок поскорее; думая, что он имеет в аяду гудок. Ои велел мне закрыть дверь. Я недоумевал, мне казалось, что я в чем-то провинился, н он хочет меня наказать. Но оя сказал: «Скоро к нам в руки попадет управляющий Смирное», которого рабочие не любили — он следка по ночам, как кто работает, и бил рабочих. «Мы будем хозяевами», — продолжал Попов. Но я ему не верил, о чем к сказал ему. Он прочел мне «Мл-

нифест Коммунистической партии» и показал свой партбилет, который был завернут в красный сатин. Оказывается, он давно был членом партии, не помню с 1902 или 1905 г. Предупредил: «Я старый коммунист, только ты никому не говори, а то нам обоим будет плохо». Потом он сказал мне, чтобы я управлял машиной один — сам же он будет уходить по делам. «Только ты говори, что я здесь». Я согласился.

С Тех пор он каждую ночь тайно переодевался и уходил в город. Что он там делал, я не знаю. Потом он приходил, переодевался и шел ко мне. Он уходил не в ворота, а задворками, чтобы его никто не видел, и возвращался тем же путем. Так никто и не знал, что он отсутствовал. Это продолжалось целую зиму. И все время повторял мне, что скоро мы сами будем хозяевами.

Как-то раз весною он сказал мне: «Пойдем в город на митинг, будут выборы¹, возьми с собой бедных рабочих, богатых не бери*. На заводе было только восемь русских — мой друг Попов, завскладом, приемщик, два слесаря, управляющий Смирнов и два кузнеца. Около 200 было узбеков, таджиков, каракалпаков. Таджики работали грузчиками. Они были грязными, рубашки их, видно, никогда не знали мыла. Напомнив, что сначала надо пойти на маслозавод, а потом на выборы, Попов предупредил меня, чтобы я брал только четвертый номер* да и всем остальным разъяснил, почему надо брать только этот номер. Еще через три дня он спросил меня: «Мелибай, ты всех предупредил?» Я ответил утвердительно и спросил, идти ли всем в рабочей одежде или переодеваться. Он сказал, что переодеваться не надо.

На следующий день я отобрал человек 25—28 — как он велел мне — самых надежных и мы пришли на маслозавод, откуда также вышло 50—60, а может быть, и больше рабочих с маленьким красным флагом. Флаг нес высокий русский рабочий, рядом с ним шел Попов. Затем с хлопкозавода присоединились к нам еще 20—30 рабочих. Мы шли прямо в Жоми. Там было полно народу: представители духовенства, приставы, полицейские с погонами на плечах. Мы вошли. Наши руководители начали раздавать нам шарики величиной примерно с пиалушку, сделанные из дерева. Руководящий нами Попов еще раз разъяснил, что четвертый шарик — это наш; если побольше бросят таких, мы выиграем. Нас подвели к урнам. Там стояли люди в чалмах и спрашивали: «С какого завода?» Мы отвечали и бросали шарики, предупреждая друг друга быть осторожней. Принесли большой стол, устроили трибуну. Юсуп, по прозвищу Повар, взобрался на нее и произнес пламенную речь. Он говорил, что теперь будет установлен 8-ча-

Мелибай Абдуллаев.

совой рабочий день, что если баи нас раньше эксплуатировали, то теперь мы этого не допустим н т. д. Мы аплодировали ему. Потом выступил другой рабочий — татарин, который сказал, что теперь рабочие будут меньше работать.

Люди в чалмах возмущались—«Что говорят, поганые?»— и призывали бить «неверных». Поднялся крем. Началась рукопашная схватка, затем появились палки, а там послышались и выстрелы. Мы с братом и другие заводские рабочие едва

6—1)50 ушли через полотно железной дороги. Вечером в тот же день Попов пришел к нам домой и сказал, что убито пять человек. Среди них и оратор. Он объяснил, что баи, возмущенные тем, что рабочие бросают в ящик четвертые номера, дали команду избивать бедных, что это все равно им не поможет, что скоро начнутся дела поважнее и покрупнее: завод скоро будет наш, мы сами будем его хозяевами… «Организуйте людей. Надо быть в готовности. Мы будем бороться, чтобы баев совсем ке было», — добавил Попов. На замечание брата, что в таком случае нам надо найти оружие, Попов ответил, что с оружием еще надо подождать, рано…

На следующий день мы вновь продолжали работу. С тех пор механик Попов стал больше пропадать в городе, а управляющий Смирнов — реже приходить на завод, не чаще одного-двух раз в неделю. В руках у него появился наган, о чем мне сообщил Попов. «Смотри, он ходит с наганом, боится». Потом Смирнов стал ходить уже с караулом.

Однажды на заводе было собрание, на котором Попов заговорил о том, что зарплата на нашем заводе очень низкая, на нее ничего нельзя купить, поэтому надо добиваться, чтобы ее повысили. Передать эти требования управляющему он поручил моему брату, обещая что все его поддержат. На этом и договорились.

Обычно во время выдачи зарплаты Смирнов сидел рядом с кассиром. Попов предупредил нас, чтобы со своими требованиями мы подошли к Смирнову именно в это время, но дождались, пока там будет и сам Попов. Мой брат часто ходил узнавать, пришел ли Попов. И когда тот сел рядом со Смирновым, мой брат позвал и нас, наказывая держаться крепче.

Мы выложили Смирнову свои требования: работаем по 12 часов, денег нам не хватает, пусть или увольняют, или увеличивают зарплату. Попов поддержал наши требования, сказав, что они правильные, что на получаемую нами зарплату нельзя прожить. Смирнов попросил дать ему один день на улаживание наших требований, так как должен был переговорить об этом с Москвой, где находилось их управление.

Зарплату нам со следующей получюи действительно увеличили на 5 руб. в месяц.

Однажды в феврале или марте Попов объявил собравшимся рабочим: «Теперь Николаю уже пришел конец. Власть перешла в руки капиталистов. Нам не все ли равно, Николай или богачи? Скоро должно быть по-другому. Иначе, какая разница? Мелибай, помнишь я сказал, что скоро мы будем хозяевами?».

Николаевские деньги стали недействительными. Нам стали платить бумажными деньгами. Попов объяснил нам, что это паршивые деньги, что они непрочны и что на них надо быстрее

покупать рис, барана и требовать от хозяина, чтобы он платил нам золотыми деньгами. И, действительно, один или два раза по нашему требованию нам дали золотые деньги.

На заводе часто проводились собрания. На них мы требовали уменьшить рабочий день, увеличить заработную плату. Сначала мы требовали, чтобы рабочий день продолжался 10 часов. Попов переговорил с Москвой, и наши требования были удовлетворены. Через два-три месяца после неоднократных требований мы перешли на 8-часовой рабочий день. За это время мы два раза добились увеличения заработной платы.

За несколько месяцев власти Керенского в городе появились так называемые «Союз мусульман» и «Союз духовенства» — «Миллий иттиход» и «Миллий истиклол». В последний союз входило духовенство, богачи (в том числе и из местных евреев — Потеляхов и Давыдов); в их расгюряжеаин были вооруженные отряды; в окрестностях Коканда они строили казармы, проводили учения, носили специальную форму. Они патрулировали по городу, вооруженные шашками и револьверами.

Попов приходил к нам на завод и по-прежнему уверял, что все это долго не продержится. Однажды он разъяснил, что нам надо избрать своих представителей в примирительную камеру для защиты интересов бедняков от богачей. Мы составили списки рабочих, записали их адреса ~~ волость, кишлак,—социальное происхождение, с какого времени работает на заводе. Провели софание: выбрали Попова, моего брата (он работал старшим рабочим на джине) и одного таджика (старшего у грузчиков). Они вели переговоры с хозяином и добились того, что нам начали платить за работу по погрузке, за которую раньше не платили. Они добились также получения бесплатной спецодежды и выдачи продуктов за наличный расчет. Эти представители сидели возле кассира при выдаче получки; если раньше бывали случаи незаконных удержаний, то теперь их стало гораздо меньше. Так пропью 7 или 8 месяцев.

Однажды вечером, когда мы ремонтировали завод, к нам приехали рабочие-таджиюи на шести хороших лошадях. На другой день на заводе стали готовить попоны, дуги, седлга, специальна приспособленные для поездки через горы. Когда я сказал об этом Попову, тот высказал предположение, что хозяева, видимо собираются бежать и лучше бы их уничтожить. Посоветовавшись с моим братом. Потов наказал мне внимательно следить, чтобы они ничего не вывезли с завода.

Когда все притотоаления были закончены, управляющий созвал рабочих, был очень ласков, обещал всякие блага а предоставил на завтра выходной день.

аз

В ту же ночь они бежали, успев нагрузить лошадей золотом. Уезжая, они сказали, что на завод могут прийти казаки, и поэтому золото нужно сдать в банк. На утро Попов составил акт и мы (Попов, мой брат и я) стали управлять заводом.

Через неделю Попов снова собрал нас и привел в Жоми. Народу в Жоми было очень много. На митинге выступил Бабушкин¹ и объявил, что власть перешла в руки Советов. Он говорил, что надо уничтожать оставшихся капиталистов. Этот призыв был одобрен криками «Ура!». На митинге было много вооруженных людей. После митинга нам выдали оружие, сказав, что надо оборонять себя и наш завод. Вернувшись с винтовками к себе на завод, мы каждую ночь охраняли его. Завод работал.

Однажды мы услышали выстрелы, крики. Я побежал на квартиру к Попову, которого не застал дома. Он с братом вернулся только вечером (они ездили в депо на совещание). По их словам, дело было плохо и надо быть осторожней. Духовенство требовало разделить город на две части; граница намечалась по саю у горбольницы. Бабушкин не согласился на это требование — началась борьба.

Завод прекратил работу. Мы обещали Попову сохранить его детей и перевели их к нам в кишлак, сами же — я, Попов и брат — поехали в город, захватив свои ружья. Там мы соединились с бойцами железнодорожного депо. Охраняли крепость и железную дорогу, носили в крепость пищу. На 7-й день этих событий сюда прибыл отряд из Ташкента.

На состоявшемся (в помещении учредительного собрания) большом общегородском собрании присутствовало человек 500—600 (из них 50—60 узбеков). Все были вооружены. В президиуме сидели: Бабушкин, Удалов, Попов, Уразбаев и другие. Бабушкин объявил, что «восстание «автономистов» закончилось. Восставшими руководили баи и духовенство. Мы уничтожили их. Теперь надо было охранять город. Никаких неоправданных убийств. Необходимо соблюдать дисциплину для поддержания спокойствия в городе, так как теперь здесь власть большевиков». Собрание кончилось. Мы разошлись. Каждый день в городе проводилось по два собрания. С продовольствием было очень трудно. Ели черный хлеб, да и тот находили с трудом.

После кокандских событий мы стали бойцами отряда самоохраны. Спали на маслозаводе, который не работал, днем охраняли город, расставив везде патрули. Нам выдали документы, которые мы зашили в складки пиджаков. Вначале в отряде было свыше 500 человек — узбеки, русские и армяне {узбеков около 40), все это были рабочие разных заводов. Через 8—10 дней этот большой отряд разделился на партийную дружину (200 человек) и конный отряд по охране города от басмачей. В конном отряде, организаторами которого явились Ахунов, Алимходжаев, Муминжон Шакиров, были бойцы всех наций (русские, узбеки, армяне) — всего 300 человек. Лошадей для отряда конфисковали у богачей. Стоянка отряда была на Каменном мосту.

Образовали еще 3-й отряд —- продовольственный — который в кишлаках защищал население от басмачей и охранял представителей Советской власти, едущих в кишлак. Этот же отряд по ордерам через исполкомы получал продукты в счет продналога государству (тогда денег не брали). В это время в Коканд (тогда уездный город) прибыл Казанский полк. Самаркандский отряд и отряд из Ташкента. Все они вскоре направились к Ашхабаду. Однажды Уразбаев, помощник Бабушкина, послал меня в продовольственный отряд. Тогда же в Коканде организовался Особый отдел ЧК. В кишлаке мы провели выборы в ревком. Меня выбрали председателем ревкома Гавханинского кишлака. Я заготовил продукты. Затем в 1918 г. меня вызвали в ЧК и сказали, что я должен организовать борьбу с басмачами. Разъезжая по районам, кишлакам и там, где в органы власти пробрались богачи, я организовывал перевыборы.

Затем разгорелась гражданская война. В 1919—1920 гг. появились басмаческие шайки Иргаша, Ислама, Рахманкула, Умара Чули и других курбашей. На съезде в Банкире овн провозгласили Иргаша «амири муслнмином»¹, подняли его на белой кошме. Поделив между собой отдельные районы, они начали собирать войско. Все байские сынки стали у них солдатами. Убивали всех, кто появлялся в их районе. Тогда я был председателем ревкома Кайнарской волости. В моей волости появились басмачи — Хаит, Сатывалды, Мамадкул Палван, Куман Сарык. Под видом проверки хода выполнения продналога я поехал в кишлак Муймарак. На самом же деле хотел проверить, есть ли там басмачи. Оказывается, в тот день у крупного ишана собрались гости, шло угощение. Наши представители предложили мне пойти туда, так как там соберутся все богачи. Я пошел. Сел. Мы разговорились. Шла подготовка к вечерней молитве. Вдруг приехали 50—60 конных басмачей Хаита и Акбара. Я хотел уехать, меня не пустили. Басмачи спрашивали: «Что здесь делают четвертые?» Я возмутился:

«Зачем вы позорите меня? В чем дело?»—«Вы откармливаете людей против нас’» — «Солдат кормит государство», — ответил я. Затем Хаит с ишаном куда-то надолго ушли.

После этого празднества у ишана они пригласили меня на свадьбу в Тулаш кишлак (ныне колхоз им. Ворошилова). На следующий день я оставил засаду из 50 бойцов, а сам отправился на свадьбу в Тулаш кишлак. Затем я потихоньку вышел и присоединился к бойцам, засевшим в засаде. Завязался бой. Было убито 7 басмачей; 3 ранено, 16 убежали. Мы захватили 31 лошадь. Потом мы поехали в город и сдали захваченных в плен басмачей в тюрьму. Затем в Кокандском уезде число басмачей увеличилось до 3 тыс. В Беш-Арыке появился Хам-дам Ходжи (позднее перешедший к нам), который разрушил там железную дорогу. В Чилик-Джиде басмачи Ислам Пал-вана зарезали 42 милиционера—сборщиков продналога. Я получил задание от ЧК уничтожить басмачей в этом районе. Выехал с 250 бойцами. Раненный Кужелло не смог поехать с наш, поэтому я возглавил операцию. Мы выехали ночью; ехали по стороне Большого Кайнара и через кишлак Якка-Тут (находившийся в 8 км от Коканда). Басмачи караулили дорогу у входа в Якка-Тут. Завидев нас и открыв стрельбу, они кричали нам: «Бросай винтовки, четвертый номер, продавший совесть и веру за черный хлеб». Я дал команду: «Вперед!» Было темно. Я разделил свой отряд на две части и приказал идти на выстрелы. Мы тоже стреляли из винтовок. С криками «Ура!» нйчали наступать. Басмачи выскочили из засады и побежали, отстреливаясь на ходу. Мы заняли арыки, но им удалось отбить нашу атаку. Наш пулемет был привязан к спине лошади. Когда мы заняли Второй арык, то, развязав свой пулемет, приготовились к новому бою. Теперь мы встретили басмачей пулеметной очередью, которые наступая опять кричали: «Четвертый номер, сдавай винтовки!» Их было много. Расстояние между нами непрерывно сокращалось. Вот, наконец, осталось метров 30. Я дал команду стрелять из пулемета. Ислам Палван, главарь басмачей, пытался криком подбодрить своих: «Наступай! Их осталось 15 человек. Бери живьем, проклятых!».

Мы ударили из пулеметов. Сразу же было убито около 60 пеших и конных басмачей. Они остановились. Перебежав рубеж, мы продвинулись вперед метров на 50, перенесли туда свой пулемет. Стреляли и из винтовок. Наступил вечер. Около 12 часов ночи мы почувствовали, что нас окружают. Примерно в час ночи услышали позади себя сильный огонь. Выстрелы все усиливались, послышались крики «Ура!» Наконец, мы поняли, что это — помощь. Наши товарищи прорвались к нам через басмаческое кольцо. Помощь шла с двух сторон. Со стороны Яйпана и со стороны Коканда к нам прибыло подкрепление в количестве около 500 человек. Несмотря на численное превосходство (их было 1500 чел.) басмачи и присоединившийся к ним Каравай курбаши позорно бежали. Рассвело. Мы похоронили убитых, отправили в город раненых, запаслись патронами, которые привезли нам наши товарищи. У нас прибавилось еще два пулемета. На рассвете мы отправились в погоню за басмачами. Снова завязался бой. По пути к нам присоединился гарнизон Соха и Исфары. В бою в Карим Диване (серные рудники) погибло около 700 бойцов.

В 1920 г. Ислам Палван устраивал свадьбу в кишлаке Пост-Курук (Яйпанская волость). Он женился на дочери Ма-маджан бая. Готовилась большая свадьба, куда должны были приехать Курширмат и другие курбаши со своими людьми. Мы предполагали, что на свадьбе будет более 1000 человек, потому что басмачи, ехавшие со стороны Андижана, Ферганы, безусловно, хотели продемонстрировать свою силу. Мы были уверены, что они поедут обходными путями.

Начальник ОблЧК т. Данияр интересовался количеством басмачей и дорогой, которой они пойдут. Эти сведения нужны были для того, чтобы выслать необходимое число людей им навстречу. Я высказал предположение, что они, очевидно, пойдут через Сох и Укчи, так как оттуда до Яйпана всего 40 кя. Он сказал, что надо послать людей и точно разведать, по какой дороге поедут басмачи, когда и сколько. Мы послали в разведку одного человека под видом покупателя яиц, другого _ под видом продавца керосина и мазута, третьего — под видом продавца ниток и иголок. Начальник ЧК и Особого отдела т. Данияр отправил телеграммы во все гарнизоны, чтобы последние были приведены в боевую готовность. Об этом сообщили и в Ташкент. Наши разведчики установили, что Курширмат и Мадаминбек поедут через Алты-Арык, Чнмион, Сох, Укчи (волость Яйпана), ибо Ислам Палван выставил там чайханы, новые ковры, продовольствие, музыкантов и певоов «т.д. ,1

Данияр разделил наш отряд, живший в крепости, по гарнизонам. Наш полк, Казанский и полк Кужедло двинулись прямо к месту свадьбы. Отряды М. Шакирова, У, Алиева, Ахунова поехали по направлению путей следования басмачей (на Алты-Арык выехали части из Ферганы).

Мы поехали через Бешарык — Кок-Дуны, Чирчик, Джнда. В Паст-Курук прибыли часов в 12 ночи Еще в Янги-кишла-ке в сарае Джуры-байбаччи оказалось много басмачей. Они загородили нам Дорогу и открыли сильную стрельбу. Мы тоже начали стрелять. Кужелло скомандовал: «С шашками, вперед!» Мы атаковали сарай, в котором было около 50 басмачей, захватили 25 из них в плен; 15 было убито, остальные бежали; мы взяли и их лошадей. В это время послышались выстрелы из Паст-Курука. Следовательно, и там начался бой. По команде Кужелло мы поскакали в Паст-Курук,. от которого нас разделяло расстояние всего в 4—5 км. Бой все усиливался. Послышалась пулеметная очередь. Наш путь был прегражден баррикадами из сваленных деревьев, мосты оказались разобранными. Об этом позаботились басмачи, заставив местное население загородить большую дорогу, откуда мы могли поехать. Для Курширмата и Мадамина дорога была открыта со стороны Соха и Укчи, где была голая степь. Мы открыли стрельбу. Басмачи палили из зарослей кукурузы, джугары, с крыш домов, с мостов и кладбищ.

Все это происходило при выходе из Янги-кишлака и входе в Паст-Курук. Там было очень много басмаческих засад. Мы шли по дороге. Наше положение было гораздо хуже, ибо мы были совершенно открыты и стреляли лишь туда, откуда слышались выстрелы. К рассвету стрельба усилилась. Врагов стало ясно видно. Мы дали по ним пулеметную очередь и одновременно несколько залпов. На рассвете, сломив их оборону, мы прорвались к центру кишлака, где должна была быть свадьба. Пулемет подействовал на басмачей. Они начали быстро освобождать кишлак, убегая в сторону Яйпана через Паст-Курук. К 12 часам ночи четыре полка должны были окружить Паст-Курук. Навстречу бежавшим басмачам шли советские отряды, спешившие к 12 часам в Паст-Курук. В Паст-Куруке мы дрались целый день. Мы не переставали строчить из пулемета. К ночи нам удалось вытеснить басмачей в Яйпан на расстояние 2 км. Пока мы преследовали их, они успели окружить Яйпан плотным кольцом, разрушить большие мосты и дороги, расставить кругом засады.

В Яйпане находился наш гарнизон, насчитывавший человек 50. К нашему приходу от защитников гарнизона осталось 13 человек. Басмачи окружили, обстреляли и подожгли крепость, где находился гарнизон. Если бы мы опоздали еще часа на два, то от оборонявшегося гарнизона не осталось бы ни одного человека. Оставшиеся в живых выставили пулемет на крышу и мужественно отстреливались; басмачи не раз предлагали им сдаться. В это время мы с боем прорвали цепь басмачей и соединились с гарнизоном. В Яйпан нас прибыло более 500 человек. Чуть раньше нас в Яйпан со стороны Ходжента прибыл другой красный полк, вступивший в бой с басмачами Ислам Палвана (басмачей было около 2000 чел.). Поэтому, как только они увидели нас, поняли, что им не сдобровать и, отстреливаясь, побежали, оставив Яйпан. Жители Яйпана встретили нас со слезами радости. Совместно с населением мы потушили бушевавшие пожары. Кругом валялись убитые, оружие, седла н т. д. Тут же можно было увидеть и ультиматумы басмачей, написанные бойцами гарнизона: «Если хочешь сохранить жизнь, то сдай оружие — Амирал Муслимии Гози Ислам Палван».

В гарнизоне мы пробыли часа три, подобрали раненых, погрузили на арбы погибших и отправили их в Коканд, оставив в гарнизоне 150 бойцов. Отряд, который пришел раньше нас в Яйпан, без промедления поскакал вслед за басмачами.

В Коканде мы сдали трофеи, убитых похоронили на товарищеском кладбище, а затем с отрядом в 100 человек вернулись в Яйпан; заночевали в гарнизоне и утром выехали громить дальше басмаческую банду, сведения о которой нам принес «язык».

БЕГМАТ НУРМАТОВ

ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКИ КОКАНДА В БОЯХ ЗА СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ

Беемат Нурматов — член КПСС с 1918 г. В паровозном депо Коканда работает с февраля 1918 г. Активный участник борьбы с басмачеством в г. Коканде. Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, двумя почетными грамотами, был избран депутатом Верховного Совета УзССР.

В настоящее время — лучший машинист Кокандской железной дороги. Проживает в г. Коканде по ул. Калинина, д. 20.

Отец мой был батраком. Вся наша большая семья все время работала по найму. Жить было очень трудно. Вместе с другими своими товарищами — Ахмаджаном Азимовым и Ус-манджаном Шукуровым — я в поисках работы пришел однажды в паровозное депо. Нас встретил один русский товарищ, подошел к нам и спросил: «Кто вы такие? Как вы сюда попали?» Мы рассказали ему, что мы из кишлака, ищем работу. Он предложил нам поступить рабочими в депо. Мы ответили, что «в депо ведь сартов¹ не берут». Он сказал, что теперь всех берут на работу. Не теряя времени, мы зашли в контору паровозного депо. Начальником депо был тогда некто Луговцев.

Мы предложили ему свои услуги. Он ответил, что примет нас при условии, если мы принесем ему справки о совершеннолетии. Мы немедленно вернулись в свой кишлак, называвшийся тогда Афганкишлак. Я рассказал обо всем отцу. Он пошел к илликбаши и за 50 копеек всем троим оформил справки. На другой день мы со справками вернулись в депо и были приняты чернорабочими. Так началась наша трудовая деятельность. Мы были первыми рабочими-узбеками, принятыми в депо.

Русские рабочие через день-два, а потом и каждый день вели с нами беседы. Они спрашивали нас о том, какова жизнь в кишлаке, как мы жили, у кого работали, как относились к

¹ В дореволюционной Средней Азии оседлое земледельческое и торговое городское население называлось сартами. Слово «сарт» в тексте заменяет слово «узбек».

_нам хозяева в кишлаке. Мы рассказали, что жили плохо, вместо плова ели куча¹.

Однажды нас вызвал к себе т. Коновалов, который работал в депо высококвалифицированным слесарем. Он спросил, читаем ли мы газеты. Мы ответили, что по-русски не умеем читать, по-узбекски — немного. Он предложил приходить в указанное им помещение, куда мы — три товарища — явились на другой день. Там сидело четверо: Коновалов, Попов и двое других неизвестных мне товарищей. Мы сели, началась беседа. Они поговорили с нами о нашей прошлой и настоящей жизни, предложив найти побольше товарищей-узбеков, уговорить их поступить на работу в паровозное депо. Мы обещали выполнить их просьбу. Несколько человек узбеков, благодаря нашей агитации, поступили на работу в депо.

Через два дня Коновалов, Попов и другие товарищи вызвали нас вновь ночью в ту же явочную квартиру. На этот раз они рассказали нам о Коммунистической партии, о ее вожде В. И. Ленине, разъяснив нам, что кроме нашей Коммунистической партии есть еще эсеровская партия н так называемая партия дашнаков. Наши русские друзья спросили нас. «Желаете ли быть в Коммунистической партии большевиков? Партия большевиков — это ленинская партия». Мы спросили: «А что будет делать Коммунистическая партия?» Говоря поочередно, они начали подробно объяснять нам о целях и задачах Коммунистической партии.

«Партия Ленина, — говорили они, — партия бедняков, партия всех обездоленных. В ней нет и не будет богачей, в ней не будет заводчиков, крупных землевладельцев. В ней все равны и состоят в ней лишь те, кто работает. Здесь не будут разбирать, русский ты или мусульманнн-сарт, для этой партии все нации равны. Эта партия будет организовывать людей на борьбу, чтобы всюду торжествовала жизнь, в которой все счастливы».

Мы ответили, что очень хотим вступить в такую партию, которая установит справедливость на земле.

Нас предупредили, чтобы мы никому не говорили о том что вступаем в Коммунистическую партию. Мы должны были прислушиваться, о чем будут говорить в депо с тем, чтобы потом рассказывать своим старшим товарищам о положении дел, о настроении рабочих. Мы очень полюбили своих русских друзей и с этого дня очень часто встретились с ними главным образом в свободное от работы время.

В депо в то время представители партии левых эсеров совершенно открыто вели агитацию за то, чтобы рабочие вступали в их партию. Для агитаторов-эсеров выделили отдельную комнату, там все время дежурил один человек, записывавший желающих вступить в партию левых эсеров. Эсеры говорили, что все железнодорожники должны быть левыми эсерами, что железная дорога будет в руках их партии.

Мы внимательно следили за действиями левых эсеров и сообщали нашим друзьям-коммунистам о том, что делается в депо.

Однажды наши друзья сообщили нам радостную весть о том, что мы уже приняты в ряды Коммунистической партии и тепло поздравили нас. Нам как коммунистам было дано ответственное партийное поручение: во-первых, разъяснять беднякам-узбекам, не только работающим в депо, но и жителям кишлаков и махалля о целях и задачах Коммунистической партии; во-вторых, наиболее сознательных из среды узбекской бедноты вовлекать и рекомендовать в ряды Коммунистической партии. «Даже, если такие люди не работают в депо, — говорили нам старшие товарищи, — но поддерживают цели Коммунистической партии и желают вступить в нее, приведите их к нам, мы побеседуем с ними, устроим их на работу и примем в ряды нашей партии. Теперь вы будете состоять в партизанском отряде при железной дороге, командир которого т. Коновалов. Скорей организуйте вокруг себя своих товарищей. Стремитесь, чтобы Вас было как можно больше. Вы должны быть стойкими коммунистами, выполнять указания Ленина».

Почти каждый вечер в нашем «конспиративном» доме проводились собрания, где коммунисты отчитывались о проделанной за день работе по подготовке к вооруженным действиям. С каждым днем нас становилось все больше и больше, а затем число коммунистов, присутствовавших на этих ночных собраниях, достигло 25 человек. Каждый коммунист отчитывался о выполнении порученного ему задания. На этих собраниях зачитывались указания и директивы руководящих органов партии.

В доме, в котором происходили эти тайные собрания, никто не жил. Находился он в глухом месте. Имел два хода — «парадный» и «черный». Мы все ходили только с «черного» хода. В саду имелась терраса, совершенно изолированная от улицы.

На собраниях нам давали записки с поручением разнести их по определенным адресам по городу. Чаще всего записки адресовались в крепость. Мы приносили их и передавали точ-

Я2

но тому лицу, которому они адресовались. Затем немедленно возвращались и докладывали, что поручение выполнено, записка передана.

В скором времени нам выдали оружие. Командир нашего отряда Коновалов в саду того же дома ежедневно после работы обучал нас обращаться с оружием. Вскоре мы научились прилично владеть им.

В это время в городе началась предвыборная кампания по выборам в Городскую думу. Секретарь Попов объяснил, что мы должны голосовать за четвертый номер — за партию бедняков.

Мы выбрали себе улицы, где проживали главным образом бедные слои населения, вели там агитацию за то, чтобы жители голосовали за четвертый номер. Наиболее активных и сознательных привлекали к себе. Так, в разгар предвыборной кампании мы умножали ряды агитаторов, которые раздавали населению бюллетени четвертого номера и призывали голосовать за кандидатов, указанных в том списке. Скоро наступил день выборов. Мы делали все для того, чтобы за четвертый номер голосовало как можно больше бедняков. Муллы и баи всячески препятствовали нам.^Используя забитость и темноту трудовых масс, муллы запуливали мусульман тем. что их даже не похоронят на узбекском кладбище, если они будут голосовать за четвертый номер. Выборы, к сожалению, принесли победу восьмому номеру — партии баев и духовенства.

Однажды во время предвыборной кампании высшее духовенство города во главе с Камол-кази и Миён Кудратом собрали население на площади в Жоми.

На митинге из толпы вышло двое бедняков, поднялись на трибуну и выступили с призывом голосовать за четвертый номер. С криком: «Бей неверных! Они не мусульмане!» разъяренная толпа бросилась на бедняков, разорвав их вместе с их тремя товарищами, которые тоже сочувствовали большевикам я неоднократно высказывали это. Всех пятерых убили и бросили в уборную. Двое из убитых были коммунистами, членами

городской партийной орга низа дай.

• •

#

В городе началась гражданская война. Из Оша. Шахнмяр-дана, Маргелана, Андижана и других городов в Коканд начали прибывать белогвардейские войска. Поддавшись агитации и воздействию духовенства, в Коканд прибыли и жители кишлаков, вооруженные чем попало. С целью ликвидации очага контрреволюции в городе т. Коновалов вооружил всех работах как русских, так и узбеков, работавших в депо. Оружие мы взяли в депо, в оружейной кладовой, где хранилось оружие и даже пушка николаевских времен. Это оружие хранилось там на случай, если местное население восстанет. Рабочие депо собрали все свои семьи в помещении паровозного депо, часть рабочих охраняла депо и мастерские, часть же вместе с нами воевала в городе против «автономистов».

Весь наш отряд был раздроблен на группы по 5—10—15 человек и распределен по всему городу. Кто охранял улицы, кто нес дозор, сидя на дереве, на вышке и т. д.

Наша цель — не пускать войска «автономистов» в нашу «новую» часть города’ (старая часть города была в их руках). Нам приказали не убивать напрасно. «Автономисты» подожгли город и бежали. А дашнаки устраивали погромы, грабили, насиловали, убивали жителей. Совместно с крепостными отрядами мы обезоружили их.

После окончания военных действий бежавшие «шурои-ис-ламисты» организовали басмаческие шайки. Они разрушали железнодорожные пути, нарушали движение поездов.

Наш отряд под командованием Коновалова назывался Коммунистическим партизанским отрядом железнодорожников. Состоял он из 50—60 бойцов. В нем были русские и узбеки. Нам дали паровоз «овечку», который мы поставили в середину, прицепив впереди и сзади платформы, на которые нагрузили тюки с кипами хлопка, и на -таком «бронепоезде» ездили в разведку. На платформах стояли бочки с водой: если хлопок загорится от вражеских пуль, мы должны были тушить его. На двух платформах находилось 25 бойцов партизанского отряда. На хлопковых тюках мы укрепили пулемет. Так мы совершали беспрерывные рейсы от Коканда до станции Дра-гомирской (ныне Пролетарской), где были каменноугольные копя, в обратную сторону от Коканда до Андижана, через Наманган и Уч-Курган. У нас было два таких «бронепоезда». Когда один из них стоял в Коканде, люди отдыхали, работали в депо, «бронепоезд» охранял город. Второй—в это время ехал по линии.

Однажды летом 1920 г. мы получили сведения о том, что басмачи заняли Наманган. Мы выехали туда.’Действительно, станция и город были заняты басмачами. Три дня мы—25 бойцов—сражались с ними, не выходя из «бронепоезда», без пиши и воды (наши запасы кончились на второй день). Басмачи встретили нас пулеметным огнем. Как выяснилось, басмачи знали о нашем приближении. Выстрелы были беспрерывные и настолько частые, что кроме них ничего вокруг не было слышно.

За тюками хлопка мы не видели врагов, залегших с одной стороны в степи, в ложбинах, в ямах, в арыках, где только было можно. С трех остальных сторон они засели в домах и лавках, в станционных помещениях. Отовсюду стреляли. Со стороны степи все время «поливал» нас смертоносным огнем пулемет. Однако все их выстрелы попадали в тюки хлопка, которые служили «Для нас хорошею защитою. Но хлопок начал гореть. Мы встали на платформе на расстоянии одного метра один от другого. Каждый должен был следить за порученной ему кипой хлопка (длина кипы 1 м), у каждого на поясе висела большая кружка. На платформе стояло 4—5 бочек с водой.

Командиром нашей платформы был мордвин старшина отделения Муштаев. Он объяснил нам, что стрелять надо лишь тогда, когда враг выйдет из укрытия. Мы экономили патроны, стремясь не попасть в мирных жителей, которые в беспорядке бежали, спасаясь от басмачей и от выстрелов. Несколько раз басмачи поднимались в атаку и с криками «ура!» устремлялись на нас. Но наш пулемет работал безотказно. Басмачи не выдержали нашего огня и бежали в разные стороны, оставляя большое количество убитых.

Каждый из нас бессменно простоял на боевом посту трое суток. На четвертые сутки к вечеру выстрелы со стороны противника прекратились. Очевидно, басмачи, видя, что за кипами хлопка мы неприступны, а они не могут показать носа из-за укрытий, потеряв много убитыми, шжинули станцию и отошли назад по направлению к городу. Когда выстрелы прекратились, мы осторожно сошли с платформы с ружьями наготове, оставив для охраны платформы пулеметчика и четырех бойцов. С нами вместе сошли бойцы второй платформы. Кругом на станции валялись трупы басмачей. Бродила несколько человек, оказавшиеся мирными жителями. Подойдя к ним, мы спросили, где басмачи. Они рассказали, что в городе кишат басмачи, что они съели у них все продукты, утащили все ценные вещи и даже домашнюю утварь. Жители молили защитить их от басмачей, просили еду, но мы сами были голодными.

Скоро подъехала вторая разведка из Коканда н привезла нам хлеб. Мы подкрепились, угостив голодных жителей, которые бродили около нас. Затем наш командир Коновалов, приехавший со второй разведкой, разделил наш отряд на три части, назначил командир а каждой части и дал указание, чтобы каждая группа двигалась по отдельной улице, чтобы мы шли с трех сторон одновременно. Мы получили задание ничего не трогать, вести себя достойно красных партизан, уважать и соблюдать интересы мирных жителей и даже при виде местных жителей говорить «аосалом алейкум». Мы получили патроны, хлеб и двинулись в город. С каждым шагом к нам присоединялся народ и шел с нами дальше. Жители рассказывали нам, какие безобразия творили здесь басмачи. Они указывали, по каким улицам побежали басмачи, где находятся их засады.

Как только мы вышли к большой мечети, которая называлась «Лайлак уйи», нас сразу же начали обстреливать. Маскируясь. мы осторожно пробрались туда, и вражеские пули нас миновали. В это же время с другой улицы подошла вторая наша группа и завязала перестрелку с басмачами. Бойцы этой группы убили одного басмача, сидевшего с пулеметом на крыше. Мы также открыли стрельбу. К нам присоединилась и третья группа, подошедшая с противоположной улицы. Видя, что на них наступают с трех сторон, басмачи бросились к лошадям, привязанным в ближайшем саду. Некоторые успели сесть на лошадей и убежать. 10—15 басмачей мы убили, раненых они добивали сами. Выяснилось, что здесь была самая сильная их засада. В городе оказалось более 1000 басмачей. Мы не стали преследовать их, так как нас было мало, а их много.

«Лайлак уйи» — центр старого города — перешел в наши руки. Потом наш отряд вместе с Коноваловым вернулся на станцию. Там мы отдохнули, поели, затем послали вторую разведку в Уч-Курган, первая же (наша) разведка поехала в Коканд Едва мы доехали до Чуста, нам сообщили: «Возвращайтесь обратно, так как вторую разведку захватили басмачи». Оказалось, что басмачи разобрали пути, сами спрятавшись в засаде. Наш паровоз и вагоны потерпели крушение. Басмачи выскочили из засады и захватили разведку в плен. Бойцы остались живыми только потому, что паровоз ехал очень тихо, делая 5 км в час (эта скорость была установлена специально, ибо место было опасным). Пленных бойцов повезли прямо в логово врага, в ставку Мадаминбека курбаши и почти всех зверски уничтожили.

Мы выехали из Чуста к месту происшествия, за Наманган. Нам рассказали, что басмачи зверски уничтожили гарнизон в Учкурганской крепости, что красных бойцов, охранявших мост, было 25 человек, они героически оборонялись. Когда у них кончились патроны и продукты, басмачи ворвались в крепость, захватили оставшихся в живых бойцов в плен и тут же всех убили. Мостовой сторож, восхищаясь героизмом бойцов, рассказал, что когда у бойцов кончились патроны, они дрались

врукопашную. Когда все красноармейцы были убиты, басмачи бросили их трупы в реку.

Будучи в Намангане, мы получили срочное задание вернуться в Коканд, чтобы выехать в Андижан, где началось так называемое Джалалабадское восстание.

Это было уже в 1921 г. В депо собрались рабочие, был митинг, после него всем выдали оружие. Специальным эшелоном весь состав депо отправили в Андижан. В паровозном депо оставался только сторож. Наша разведка тоже выехала по направлению к Андижану. В ту же ночь приехали в Андижан 1.

Для защиты Андижанской крепости было выделено 50 че-► ловек. (В это время за Джалал-Абадом жили украинские крестьяне, главным образом кулаки, поднявшие восстание). Совместно с русскими белогвардейцами и в союзе с узбекским духовенством они разрушили железную дорогу, чтобы преградить нам путь. Убрав рельсы, они использовали железнодорожное полотно как обыкновенную шоссейную дорогу. Продвигаясь вперед, они захватили 5 станций и даже старый го род Андижан. Большая часть Андижана была уже в их руках. В руках красных оставались: железнодорожное депо, маслозавод, крепость, банк, телеграф и новый город Когда мы приехали, красные отряды Андижана с большим трудом обороняли новую часть города. 50 человек были посланы Коноваловым на подмогу защитникам крепости, остальных он распределил по разным объектам Андижана (депо, заводы, телеграф и т. д.). Нашу разведку послали курсировать от ст. Андижан до ст. Федченко. Нами были получены сведения, что басмачи собираются поджечь заводы и разобрать железнодорожный путь от Федченко до Андижана. Три раза мы проехали по намеченному участку. Все было спокойно. В четвертый раз у ст. Федченко мы обнаружили, что путь впереди разобран (путь вел до ст. Горчакове). Было решено ехать назад до Андижана. Но, проехав 5—6 км, мы увидели, что назад путь уже тоже разобран, и мы фактически остались на ст. Федченко. Часа через полтора заметили, что с дороги, которая шла рядом с заводом, идет на станцию вода.

Вода все прибывала и заливала железнодорожные рельсы. Паровоз уже был в воде. Меня и еще одного узбека — Моего товарища Шукурова — послали выяснить, почему идет вода, кто ее открыл и, если возможно, закрыть ее. Выяснилось, что кто-то сознательно пустил воду. Мы направили ее в другую сторону от станции. За нами послышались выстрелы, нас караулили.

Мы вернулись к бронепоезду. Командир Коновалов послал нас — узбеков — в чайхану и в здания при станции для

7-1150

разведки. Мы побеседовали с находившимися там людьми выведав, где находятся басмачи. Затем возвратились и доложили т. Коновалову. Он говорит: «Без моей команды никуда не ходите, ни от кого ничего не берите, не кушайте».

Наступил вечер. Затем ночь. Мы сидим на платформе. Видим — жители бегут к нам. Они рассказали, что басмачей собралось очень много и что мы окружены ими. Они отобрали у жителей кишлаков все продукты вплоть до дынь и арбузов и вывезли их на арбах.

Ночь прошла спокойно. Наутро басмачи прислали записку. Ее принес старик и вручил командиру. Коновалов прочитал ее и захохотал. Мы спросили его, в чем дело, он ответил: «Видите, что пишут наши «друзья». Ташкент взят, Коканд взят, Фергана, Наманган взяты ими. Остались только вы. По-хорошему сдавайтесь в полчаса». Написана записка грамотно, по-русски, Коновалов сказал: «Нас хотят запугать, ничего они не взяли, не пугайтесь». Старик просил дать ответ. Коновалов написал: «Такую песню нам не пойте, вы ничего не захватили и не можете захватить. Коммунистическая партия существовала и будет существовать, а пар-тизаны-коммунисты не сдаются». Дал старику вместе с ответом пол-буханки хлеба и сказал: «Иди, бабай, отнеси».

Ждем. Видим, что, в полутора километрах от нас басмачи на лошадях перебираются через линию. Командир дал приказ подъехать к семафору, где они лучше были видны. Часов в 11 утра они открыли бой. Когда они уже были на расстоянии 50 л и залегли в джугаровом поле, командир дал приказ: ружьями не стрелять, дать пулеметную очередь по джугаре. Застрочил наш пулемет, за 15—20 минут джу-гаровое поле было срезано. Мы увидели много убитых. Басмачи побежали. Оказывается за джугарой спряталось более 200 бандитов. Видим, теперь они начали стрелять с другой стороны. Мы подъехали туда (в сторону станции). Они вышли из своих укрытий и готовились к наступлению. Мы опять дали пулеметную очередь. Вновь они разбежались, оставив на станции много убитых. Так мы курсировали от семафора к семафору. В течение 4—5 дней бандиты атаковывали нас ежедневно в день 2—3 раза. Однажды, когда закончился бой, подошел к нам один старик и сказал Коновалову, что Фрунзе едет через Скобелево верхом степью к нам на помощь. Это еще более вдохновило нас.

Через неделю приходит человек с запиской, что в Андижан требуют Коновалова, что положение в Андижане тяжелое и за ним прислали паровоз до места разобранного пути. Коновалов дал приказ, чтобы наш бронепоезд тоже подошел туда. Снова завязалась перестрелка, длившаяся

9в часа полтора. Потом, когда уже все утихло (басмачи отошли, видимо, на отдых), Коновалов в сопровождении бойцов благополучно добрался до ожидавшего его паровоза, а бойцы, проводив командира, без происшествий вернулись. Коновалов дал нам приказ держаться крепко и не сдавать свой участок. Мы стали курсировать 2—3 раза в день. Днем басмачи на нас не нападали. Мы не слезали с бронепоезда и не нападали на них, потому что нас было мало (на двух платформах бронепоезда 25 человек). Ночью они атаковывали нас и стреляли. Мы не подпускали их близко. Всю неделю станция была залита водой. Ночью мы спускались с поезда за водою, доставая ее кружками и руками с подножки поезда. Кушали мы только хлеб. Больше ничего не было. Хлеба тоже было немного.

Через два дня после отъезда Коновалова по его указанию пришли к нам рабочие из Андижана (узбеки из кишлаков) и починили разрушенные пути. Мы охраняли их и не допускали басмачей. На другой день приехал Коновалов с кокаид-скими рабочими, с которыми мы выехали из Коканда эшелоном. Они рассказали нам, что в Андижане рассчитались с белогвардейцами, что в Андижане гарнизон сильно укрепили и теперь мы поедем на разведку в район Владыкино и Горчаково. Приехавшие из России войска с эшелоном, стоят в Горчаково, так как путь разобран. Дорога была восстановлена, нас стало больше, поэтому мы днем поехали на ст. Фед-ченко и дальше, километра за два, где был старый завод. Мы зашли в хлоппункт. Там всюду валялись трупы мужчин, женщин и детей, зверски убитых басмачами. Им перетягивали шеи проволокой и тащили по земле.

Наш бронепоезд двинулся по направлению к ст. Горчаково. Из Маргелана все кустари были мобилизованы на исправление пути. Навстречу им из Андижана шли мы и андижанские рабочие. Путь исправляли с двух сторон. Мы охранили людей.

Ночью басмачи разбирали восстановленные нами за день пути. Мы вынуждены были и ночью охранять восстановленные пути. Пришедших на помощь горчаковеких бойцов мы отправили пешком для охраны города. Наконец, дорога была восстановлена. Затем нашу разведку отправили в Коканд на отдых.

Сплошной стеной нас встречал народ Коканда от станции до семафора. Оказывается, нас считали убитыми. Нам не дали сойти с бронепоезда, а сняв, понесли на руках На вокзале гремел оркестр. Провели митинг. Нам выдали новое обмундирование, после чего мы пошли на отдых, чтобы затем со свежими силами продолжать борьбу с басмачами до окончательного их уничтожения.

ИСРАИЛ АХУНОВ

ОТРЯД ПАРТИЙНОЙ ДРУЖИНЫ

Исраил Ахуков в 1918 г. был избран товарищем председателя первого Кокандского совдепа. Один из видных организаторов Кокандской городской партийной дружины, частей Муебюро в Ферганской долине. Активный участник разгрома басмаческих банд в Ферганской долине. В настоящее время работает начальником Отдела благоустройства Кокандского Горкомхоза. Проживает в г. Коканде по ул. Ватутина, д. 4.

В 1917 г. в Коканде организовался Союз трудящихся мусульман. К этому времени я и прибыл в Коканд после тыловых работ. В Союз входили извозчики, чернорабочие, маляры, грузчики и др.

В дни кокандских событий этот Союз распался, затем трудящиеся мусульмане собрались в чайхане за городской тюрьмой и снова организовали Союз. Я был избран секретарем. Создав Союз, мы представили делегатов в Городской Совет солдатских, рабочих и мусульманских депутатов. Руководителями Совета являлись Удалов, Гордеев и Голощекин.

Я был избран вскоре товарищем председателя Кокандского совдепа.

Совет депутатов трудящихся проводил большую работу по организации местного населения, по осуществлению в городе мероприятий Советской власти. Мы проводили собрания среди жителей, находили работу для трудящихся, оказывали помощь бедным, организовали комитет оказания помощи голодающим (конфисковав у богачей 5—б котлов, прямо на улице готовили обеды для них).

Большая работа велась с профессиональными союзами, созданными в различных районах города. Задача наша ча-ключалась в том, чтобы восстановить и обеспечить бесперебойную работу заводов, обеспечить население питанием, хлебом. Время было тяжелое (конец 1918 г.).

Басмач Хамдам Ходжи решил перейти к нам. Организация «Шурон-Исламия» дала ему распоряжение разрушить мост

МО

Тонгуз-Куприк. Желая примириться с нами, он не разрушил его. В это время я был председателем Союза трудящихся мусульман. Мы с Удаловым пошли к нему, договори-лись о переходе я взяли у него вагон пшеницы. Вернулись вместе с ним в город и в здании почты (сейчас там помещается педагогическое училище) в торжественной обстановке состоялось примирение. Из людей Хамдам Ходжи мы образовали первый узбекский кавалерийский полк. Я был назначен военным комиссаром этого полка.

Начинался 1919 г. В период партийной мобилизации против басмачей совдеп поручил мне организовать отряд для борьбы с басмачами. Я приступил к организации такого отряда из членов Союза трудящихся мусульман. Мне активно помогали товарищи Бахтияров, Шакиров, Султанов и др. Когда собралось 80 человек, я повел их в крепость, где, создав отряд, мы назвали его 7-й Коммунистической ротой. В здании почты секретарь уездного горкома партии тов. Агаев вручил бойцам, вступившим в ее ряды, партийные билеты. Военному искусству бойцов обучали Арустаменко и командир военной крепости (фамилии не помню).

Когда в городе стало особенно неспокойно (1919 г), в здании нынешнего городского государственного банка был создан штаб городской партийной дружины. Я был назначен членом этого штаба. Мне поручили обеспечить вооружение отряда. Полученные нами в штабе 70 винтовок-берданок мы раздали рабочим — бойцам отряда.

Наш отряд разместился в помещении бывшего завода Каменского. Отряд непрерывно пополнялся, чему немало способствовала агитационная работа, проводимая Бахтияровым, Султановым и мною. Потом дополнительно нам удалось организовать и кавалерию. Вскоре наш отряз, был преобразован в роту; кавалерия (100 чел.) я пехота (100 чел.). Командирами старогородской роты партийного батальона (так стал называться наш отряд) были назначены Сосеновский и Султанов. Наша рота оперировала во всей Ферганской долине. Мы дрались с басмачами в Куршабе, в Андижане « во многих других районах.

Кроме того, наши отряды проводили большую политико-массовую работу среди населения, разъясняя цели и задачи Советской власти.

Нам необходимо было примириться с отдельными главарями басмаческих шаек и ослабить силы противника.

Однажды мы выехали на операцию против банды Мадаминбека. (Дивизия Сафонова и Ферганские добровольческие отряда одновременно выступили из Ферганы). Наш отряд,

т

отряд Кужелло, части добровольческого отряда Красной Гвардии (партийная рота) выехали из Коканда по направлению-в Маргелан в 4 часа утра. Все мы были на конях. Добрались до Шарапхана примерно в 12 часов дня. Мы сделали большой демонстративный поход с целью показать врагам наши силы. Увидев нашу мощь, в Шарапхане к нам присоединился курбаши Каль Абдулла вместе с 40 джигитами. В Шарапхане мы соединились с Ферганской группой наших войск.

Общее руководство операцией против басмаческих банд было возложено на т. Сафонова. Он дал мне пакет, выделил паровоз и товарный вагон и поручил поехать на ст. Серово, где я должен был передать этот пакет курбаши Иргашу.

Располагая сведениями о намерении главаря одной из крупных басмаческих шаек Иргаша курбаши, мы попытались склонить Иргаша к совместному соединению с нашими частями и удару по Мадаминбеку. В адресованном на имя Иргаша курбаши письме от нашего командования говорилось: «Принимая во внимание, что Вы хотите перейти на сторону Советской власти, мы, ведя операцию против Мадаминбека, приказываем выставить по 200 чел. от Ургенч-базара (Кокандский район) до Минг-Булака (Маргеланский район), по побережью Сыр-Дарьи в местах, указанных в письме, и ждать дальнейшего моего распоряжения и срочно мне рапортовать». Цель была такая: если он выставит посты, закрыв дорогу Мада-мину, тот не сможет перейти через Дарью я убежать в На-манганские горы.

Письмо Иргашу повез я и Ишанкул Гаибназаров с несколькими бойцами. Мы встретили курбаши в Самаркандском кишлаке в районе Серово. Там был большой той. Иргаша охраняло более ста человек, кругом стояли засады. Он встретил нас вежливо, поговорил с нами. Мы вручили ему письмо. Иргаш сказал нам: «Очень хорошо, поедем в штаб, там поговорим». Он вышел в другую комнату, поговорил там со своими (вероятно, он был неграмотным и кто-то прочитал ему письмо) и затем мы поехали в штаб Иргаша курбаши, который был расположен в Янги-Кургане.

Нас пригласили в огромный двор, где находился сарай (дворец) — временная резиденция Иргаша. Со мной был Джа-лал Абдужалилов, Турахон Караматханов, Ишанкул Гаибназаров. Мы въехали во двор. Я — рядом с Иргашем. Меня предупредили: если он моргнет глазами, то это означает его приказ «убивать!» Я все смотрел, моргает он или нет? Подошли люди, взяли у нас лошадей. Иргашу поднесли лестницу, он сошел с лошади. Под ноги ему подостлали шелковую дорожку, он прошел весь путь к сараю по шелковому насти_лу. Был сделан красивый сури, на который были настланы ковры. Иргаш сел. Возле него выстроились телохранители и высшее духовенство, сзади расположились мы. Нам отвели место для сидения, начали угощать. Он сказал, что напишет нам ответ. Ко мне подошел Ахмед Чатак. Мы с ним были друзьями в детстве. Ахмед сказал, что скоро будет мир, и я понял, что басмачи ведут разговоры о мире.

Исраил Ахтио».

Мы находились там часа полтора. Затем Амирал-Муслв-мий Иргаш курбаши вдруг начал собираться. Я подошел к нему со словами: «Дайте ответ. Мне дано всего три часа срока, чтобы вам вручить письмо и привезти ответ. Я уже задержался; дайте, пожалуйста, ответ. Командование меня ожи-дает». Иргаш возразил: «Поедем в постоянную резиденцию. Там вам будет дан ответ».

Мы поехали в Бачкир, где была произведена такая же церемония. Опять угощение. Иргаш пригласил человек двадцать своих командиров. Потом они вынесли пакет. Мы ожидали уже с час. За это время он продемонстрировал нам около 2 ООО человек, выставляя их то с одной, то с другой, то с третьей улиц — одних и тех же.

Мы зорко следили, все замечая. Всего мы насчитали не более 600 человек, хотя ходили слухи, что у Иргаша в отряде окшо 2000 басмачей.

Нам вынесли письмо и дали шесть человек сопровождающих, проводивших нас до вокзала. Мы возвратились в свой штаб часов в 5—6 вечера и отдали ответ Иргаша нашему командиру.

Никаких постов Иргаш не выставил, так как у него было всего 600 человек. Таким образом, хотя перемирия и не состоялось, мы выяснили, что в крупнейшей басмаческой банде Иргаша курбаши имеется лишь немногим больше 600 басмачей.

Через один-дза дня мы поехали из Шахрихана в Андижан, откуда часть бойцов выступила в Кок-Янгак, остальные бойцы — в другие поселки. Мы направились в Коканд, встретив по дороге джигитов Туйчи. Они боялись идти к Иргашу, так как Иргаш хотел присоединиться к нам. Но и к Мадаминбеку перейти они боялись, ибо оставили его раньше.

Во всех городах я организовал отряды мусульманских частей — эскадроны.

Однажды осенью 1920 г. 20 бойцов-разведчиков пробрались в местность Аблык, Ташкентской области, для проведения разведки на территории, где оперировала банда Ашурмата. В то время данные о противнике мы могли получить только через жизых разведчиков, и поэтому разведка в стане у врага применялась очень широко. Разведчики были хорошо вооружены, имели с собой даже пулемет «Максим». Как помню, разведка, которой руководил военком Морозов, попала в руки курбаши Ашурмата, оперировавшего в то время в Пангазе, Шайдане и других горных районах Ленинабадской области. Видимо, произошло недоразумение, и наши разведчики при встрече с басмачами Ашурмата, приняв их за своих, попали в плен. Отобрав у них оружие, Ашурмат держал бойцов взаперти в Пангазе под охраной вооруженных басмачей.

В это же самое время мы взяли в плен брата Ашурмата— Фидомата с шестью его джигитами. С целью спасти 20 бой-нов-разведчиков мы начали переговоры с Ашурматом об обмене пленными и условились, что этот обмен будет произведен в середине реки Сыр-Дарьи на пароме Чехли-Махрам. Ашурмат должен был отпустить наших пленных разведчиков, а мы — его брата Фидомата с джигитами. Церемония должна была состояться на переправе реки. Наша тактика заключалась в следующем: когда паром дойдет до середины реки, мы должны были открыть огонь по противнику. Под защитой огня мы хотели спасти своих товарищей, а противника’ потопить в воде. План был одобрен комдивом Парамоновым. Для осуществления этого плана мы замаскировались на берегу, ожидая ответа на наше требование, но его не последовало. В условленный день мы привели Фидомата с джигитами на берег Дарьи, и он во весь голос кричал, давая знать брату о том, что он и его джигиты живы и здоровы. Но с другого берега не последовало ни звука.

Так мы простояли сутки, не покидая поста на берегу Дарьи, в ожидании ответа. В ту ночь, как назло, стояла холодная погода. Пленные бойцы-разведчики находились в Пан-газе — в горах, в 20—25 км от берега. Ночь была очень темная, стояла полнейшая тишийа, луны не было видно, еле-еле виднелась гладь речной воды. Примерно в 3—4 часа жни послышались вдруг выстрелы со стороны Ашурмата. затем выстрелы спихли и мы увидели переплывающих людей. Это были наши разведчики во главе с Морозовым, устроившие побег из басмаческого плена. Им удалось организовать побег в момент, когда охраняющие их басмачи задремали у костра, и наши бойцы, стукнув их большим чурбаком и забрав У них оружие, быстро направились к реке. От Пангаза (место их заключения) до берега было большое расстояние. Наши разведчики, не зная хорошо местности, в темноте, голодные, пешком добрались до берега.

Узнав об их побеге, Ашурмат послал вслед за ними погоню. Настигая усталых и больных разведчиков, он убивал их по Дороге, а добравшиеся до берега бойцы, спасая свою жизнь, бросились в реку. На другой берег сумели переплыть только 7 или 8 разведчиков, а военком Морозов, организовавший этот побег, будучи раненым и не выдержав ледяной воды, утонул в реке. Благополучно переплывших бойцов-раэведчнков согрели, одели и накормили. Каждый из ждавших на берету бойцов выделил им от себя что-нибудь, хотя и сам был беден. Спасшихся разведчиков мы направили в штаб полка в Беш-Арык.

Для того чтобы окончательно разгромить Ашурмата, командование начало наступление на банду со всех сторон. После упорного сопротивления в Шайдане нам удалось взять в плен 8—9 джигитов Ашурмата, и, когда на этих пленных составляли список, один из них назвал себя Худайберды Мусульман Углы. Был он блондином, на рид ему можно было дать лет 28, роста—ниже среднего, говорил исключительно на узбекском языке с деревенским акцентом, и никто не думал, что он русский. Оказалось, что это сын бывшего Ташкентского пристава Мочалова. Он был командиром у басмачей Ашурмата и обучал их военному делу. Вместе с несколькими русскими белоофи-церами он примкнул к басмачам после разгрома в Ташкенте осиповского восстания.

Банда Ашурмата продолжала оказывать упорное сопротивление. Забравшись в горы и спрятавшись за камни, басмачи продолжали обстреливать нас, мы были для них удобной мишенью. Мне стало ясно, что нужно менять тактику, ибо иначе нам не удастся уничтожить басмаческую шайку. Мы отделили станок от пулемета «Максим» и, неся его на руках, поднялись в горы выше расположения басмачей и начали строчить по ним из пулемета. Среди басмачей поднялась паника, они бегали под нашими пулями, не зная, как спасти свою жизнь. Многие были убиты и ранены, но некоторым басмачам удалось укрыться.

После того как мы очистили Шайдан от басмачей, мы оставили там 40 бойцов, остальные же окружили крепость Ашурмата в Пангазе. После упорного сопротивления сдались в плен 35 джипитов Ашурмата, но сам он скрылся. В его крепости мы захватили богатые трофеи, в том числе пулемет «Максим», принадлежавший героям-разведчикам группы Морозова. В крепости нам удалось обнаружить мастерские по литью пуль и по ремонту оружия, которые были организованы царскими офицерами.

На самой крепости Ашурмат установил огромную пушку. Как мы разобрались, эта пушка годилась лишь для устрашения населения, ибо ствол у нее был сделан из простого листа железа. К нему приделали два колеса, закрыли сверху черным покрывалом, а свиду она казалась настоящей пушкой. В виде трофеев к нам попало много лошадей, а на складах у басмачей оказалось много продуктов питания — рис, пшеница, мука и масло. Так как армия испытывала острый недостаток в продуктах питания, я организовал караван, для чего были мобилизованы все лошади и ослы. Продукты были навьючены на них и переброшены из Пангаза в штаб.

Командир полка Хамдам Ходжи (бывший басмач, перешедший на сторону Советской власти) после разгрома Ашурмата хотел, воспользовавшись моментом, загнать к себе в пески Андархан (местечко, расположенное в 15—20 км от Беш-Арыка) несколько сот баранов, принадлежавших Ашурмату. Узнав об этом, мы вместе с бойцами партийной дружины не дали осуществить этот замысел.

Когда мы очистили Ферганскую долину от басмаческих банд, они начали перебираться в горные местности. Одним из таких бандитов был Сангин курбаши, ставленник матчинского бека. Он оперировал в Исфаре, Ворухе, Чор-Ку и других горных районах. У него было несколько тысяч баранов, которые были им отобраны у населения. Активное участие в ликвидации его шайки приняли мои товарищи по оружию Султанов Абду-рахман, Эрматов Хусан (ныне покойные), а также Бахтияров Бадриддин, Алиев Усман, Шарипов Джура, Нуриддинов и др.

Преследуя Сангина, мы прибыли однажды поздно ночью в селение Кассан, Наманганской области. Заняв возвышенность, где до нас басмачи вырыли окопы, устроили наблюдательные пункты. Отсюда можно было просматривать местность на расстояние, примерно, 2 км в окружности. Мы слышали, что в Кассане царит большое оживление, играют национальные оркестры, призывая народ к узбекскому посту — уразе. Мы послали разведку в Кассан, которой удалось взять «языка». В беседе с ним выяснилось, что он кустарь и был завербован басмачами в Маргелане. Одет он был в шелковый халат, неплохо вооружен, имел при себе серебряную саблю, наган в карабин.

Я оставил этого бандита под охраной бойца Кадыра Ту-ракулова. Туракулов был очень хорошим бойцом, но длительные походы и бессоные ночи утомили его, и он уснул на посту, что было мною обнаружено в 3—4 часа утра при обходе части. Подхожу и вижу: бандит развязал себе руки, снял с Туракулова шлем-буденовку, взял карабин, одел на себя его шинель н готовился совершить побег. Мы немедленно обезоружили его. Ему не удалось бежать.

Мц. поймали басмаческого главаря Сангина вместе с 30 джигитами в местности Аииктау. При этом захватили много оружия иностранного образца — маузеров, винтовок — к большое количество боеприпасов.

В Коканде над этими бандитами был устроен показательный процесс и, удовлетворяя требования народа, суд вынес им смертный приговор.

В предутренней мгле мы едва различили старика-узбека, умывавшегося у арыка. Я послал к нему нашего бойца-проводника Джурабая. К нашему счастью, оказалось, что старик —родной дядя Джурабая. Обнявшись, старик рассказал Джурабаю, что нас подстерегает засада из 50 басмачей, которые спрятались в копнах клевера на крыше байского дома. За1сада должна была уничтожить нашу группу.

«Но, видимо, они проспали ваш отряд, — сказал старик.— Однако возвращаться по старой дороге вам нельзя». Он посоветовал нам ехать к железной дороге и по ней вернуться в Коканд. Джурабай предупредил на|с, что на этой дороге, возле мельницы, расположен еще один отряд басмачей, который обеспечивал размол муки и доставку ее в главную ставку басмачей для угощения басмаческих главарей.

Поблагодарив старика, мы выехали к железной дороге. Вот и мельница… Наш боец Джурабай оделся в халат такого типа, как носили басмачи, вошел на мельницу и стал торопить басмачей с отправкой размолотой муки. Они приняли его за своего. Когда басмачи, оставив оружие, приступили к работе, на мельницу ворвалась наша группа и приказала им поднять руки вверх.

Забрав оружие, мы вышли из помещения, плотно прикрыв двери, и громко дали команду несуществующем/ часовому, якобы оставленному возле дверей, стрелять без предупреждения по арестованным басмачам в случае, если они захотят выйти из помещения, а сами всей группой выехали в Коканд, куда благополучно доскакали на конях.

П Г. ГОЛОВИН

ЭПИЗОД БОРЬБЫ С БАСМАЧАМИ

П. Г. Головин с 1918 по 1922 г. активно участвовал в разгроме басмаческих банд в Ферганской долине, раб/пая в Особом отделе по борьбе с басмачеством.

В период Великой Отечественной войны был мобилизован в трудовую армию. В настоящее время — рабочий Горяест-хоза Коканда, проживает в г. Коканде по ул. Советской, д. 11.

В мае 1918 г., приехав в Коканд после демобилизации, я добровольно вступил в отряд по борьбе с басмачеством, состоявший при Особом отделе. Председателем Горсовета Коканда был тогда Сааков. Секретарем уездного комитета партии—Бабушкин. К нашему отряду был прикреплен отряд из лиц местных национальностей под руководством Муллы У мара, отряд которого был организован в Уч-Купруке.

Однажды Мулла Умар поехал в Султан кишлак проведать свою семью. Иргаш_курбаши, подкараулив его, встал за дверью, намереваясь схватить его, как только он выйдет. Однако Мулла Умар перехитрил его: он вылез в окно, перелез через три дувала и ушел, а Иргаш остался ни с чем.

Мулла Умар был очень смелым и инициативным командиром. В многочисленных стычках с басмачами он всегда выходил победителем. Он так «насолил» басмачам, что Иргаш курбаши назначил за его голову 10000 руб. золотом. Но предателей в нашей среде не нашлось. В эти тревожные годы мы думали о том, чтобы честно, не жалея сил, защищать завоевания Советской власти.

Однажды в Найманч басмач Аскар курбаши устроил большой той. Разведка донесла нам, что на этот той собрались все его джигиты. Мы решили дать им бой. Подъезжаем (нас было человек 80—90) и видим, что кругом раОггавлены посты, а из кишлака доносятся звуки музыки. Басмачи встретили нас винтовочными залпами. Мулла Умар был ранен в грудь. Со всех Агорой на нас наседали бандиты, их было человек 200 — значительно больше, чем мы предполагали. Я прорвался через их

ЯШ-Щ: — §81

цепь и, доскакав до нашей крепости, привел на помощь кавалерию. Затем подошла пехота. Бой продолжался до 5 часов утра. Басмачи бежали, бросая оружие. Мы захватили и подобрали ш&ле боя много винтовок. С нашей стороны было ранено трое. Мы отвезли их в городскую хирургическую больницу. Через несколько дней Мулла Умар умер. Его смерть была для нас большой потерей. В ответ на его гибель бойцы нашего отряда еще ожесточенней дрались с врагом.

Однажды в одном из кишлаков Уч-Купрука в поисках басмачей мы вошли во двор. Перед дверью стояло угощение —’ хлеб и соль. Когда мы вошли во двор, то увидали, что на кошме сидели 20 здоровых мужчин. Мы велели им подняться. Когда они встали, мы заметили, что кошма лежит неровно. Подняв кошму, мы обнаружили, что под ней 20 винтфок. Сидевшие мужчины оказались басмачами. Мы передали их в Особый отдел.

Басмачи часто (два-три раза в неделю) нападали на хлопкозавод. Заводской забор был очень низким, чем и пользовались басмачи. Подъезжая, они наматывали на проволоку паклю и зажигали ее.

В обороне завода активное участие принимали сами рабочие. Они зорко следили, чтобы зажженная басмачами пакля не наделала пожара. Нам удалось вместе с рабочими отстоять завод и передать его народному хозяйству, когда город был очищен от басмачей.

Долго пришлось отряду охранять железную дорогу, так как басмачи частенько ее разрушали. Они делали это таким образом: запрягали две пары быков, обвязывали их крепкими веревками, другим концом обматывали рельсы, быки тянули веревки, и рельсы сходили со шпал. Так разрушалась дорога. Получив сведения о том, что басмачи произвели разрушение на каком-нибудь участке, мы быстро направлялись туда на двух платформах, обставленных кипами с хлопком. На задней платформе у нас имелись рельсы и материалы. Очень часто мы чинили дорогу, отстреливаясь от басмачей, неисправная дорога означала остаться без помощи, приходящей из других городов.

В борьбе с басмачеством активную помощь нам оказывало население.

ВМЕСТЕ С КОМАНДИРОМ ПАРАМОНОВЫМ

РАИМДЖЛН МАМАТКУЛОВ

Раимджан Маматкулов, находясь после победы Октябрьской революции в отряде ЧОИ, принимал активное участие в охране города от басмачей.

В настоящее время проживает в г. Коканде по ул. Старовокзальной, д. 50.

Был период предвыборной кампании в учредительное собра -ние. Мне было в это время 16 лет. Я жил на Старовокзальной улице. Моим соседом был Хамза Хакимзаде, который проводил активную предвыборную агитацию среди жителей улицы, призывая голосовать за большевиков, за Союз трудящихся мусу ъ-,ман, представленных на выборах партией четвертого номера.

В день выборов Хамза Хакимзаде повел нас в Жоми, где происходили выборы. Все сторонники большевиков и Союза трудящихся мусульман бросали свои шары в ящик четвертого списка. Видя это, баи, которые усиленно агитировали голосовать за партию восьмого номера («Шурои-Исламия»), спровоцировали скандал и_# организовали убийство семи беднякое. призывавших голосовать за свой список. В числе убитых оказался мой сосед Хамракулов Меликузи. Погибшие были похоронены с почестями.

Еще в 1917 г. я понял, что партия большевиков — единственная партия, защищающая интересы бедняков, и вступил в ее ряды. Для того чтобы защищать Советскую власть, я решил вступить в отряд ЧОН. Придя в здание, где размещался тогда штаб ЧОНа, я заполнил анкету-. Меня зачислили бойцом и выдали ружье. Командиром отделения, где я служил, был Бах-тияров Бадреддин. В течение месяца наш отряд охранил Коканд от басмачей. Затем нас соединили с первой советское ротой, которая помещалась тогда в здании нынешнего Кокавдского винзавода. Командиром ее был Парамонов. Вскоре оград от обороны города перешел к активному наступлению на басмачей.

Когда разведка принесла сведения, что курбаши Исламкул находится в районе Укчи, первая советская рота выехала ту-

нэ

да на операцию. В отряде было 150 бойцов и примерно 70—80 бойцов армянской дружины. Мы располагали тремя пушками и 8—9 ручными пулеметами. Часть красноармейцев двинулась пешком, часть — в конном строю. Мы дошли до кишлака Як-ка-Тут, где проживал некто Туракул-Казах, отца которого» курбаши Исламкул зверски убил в кишлаке Караиз-Баба. Затем, как только мы дошли до кишлака Раджаб-Гарди, басмачи произвели нападение на наш отряд и обстреляли его.

Раимджан Маматкулов

Нам стало известно, что большая часть басмачей находится в кишлаке Укчи, и мы немедленно направились туда. Расстояние между кишлаками Раджаб-Гарди и Укчи составляло 4 км. Первое, что бросилось в глаза бойцам в кишлаке

Укчи, куда прибыл отряд, это огромные котлы, в которых варился обед. Несколько лошадей были привязаны к деревьям, но басмачей не было видно. Только издали раздавались выстрелы.

Парамонов дал приказ пока не стрелять и не начинать боя, так как он ждал помощь из Яйпана, чтобы затем объединенными силами окружить басмачей и уничтожить всю банду. Мы съели обед, который готовился для басмачей.

Не прошло и часа, как снова послышалась перестрелка. Оказывается, тот самый отряд которого ждал Парамонов, идя к нам на помощь из Яйпана, напал на басмачей. Парамонов распорядился идти на выстрелы. Пройдя 2 км мы встретились с разведкой, которая шла впереди отряда. Мы узиали, что отрядом командует Колесовский. Устроили привал. Парамонов отправил разведку, чтобы выяснить силы и расположение противника. Разведка вернулась и доложила, что в кишлаке Рад-жаб-Гарди все спокойно. Отряду был дан приказ вернуться в кишлак Раджаб-Гарди, в котором бойцы ранее пообедали. Все время слышалась перестрелка. Через час в кишлак Раджаб-Гарди прискакал командир Колесовский и сообщил, ‘гг.-все басмачи попали в джар (обрыв). Колесовский спросил у Парамонова, куда ему теперь направиться со своим отрядом — ехать вмеЬте с Парамоновым или вернуться обратно в Яйпан. Парамонов дал ему распоряжение остаться в кишлаке, так как сюда должен был прийти еще один красный отряд из Ферганы под командованием Сафонова.

Мы — первая советская рота под командованием Парамонова — вернулись обратно в Коканд, так как наша рота считалась «летучим» отрядом и должна была охранять горох

Однажды мы сопровождали в Яйпан отрад, прибывший из Ташкента. Дойдя до Кайнар кишлака, мы оказались в окружении. Завязался бой. Бойцы нашего отряда, а также бойцы, которых мы сопровождали, дрались очень храбро, к басмачи бросились врассыпную. Человек 20 нз них бежали; очень много басмачей было взято в плен.

ДЖУРАБАИ ШАРИПОВ ЭПИЗОДЫ БОРЬБЫ С БАСМАЧАМИ

Джурабай Шарипов — член Союза трудящихся мусульман с 1918 г. Один из первых бойцов отряда «босоногих», затем — Кокандской партийной дружины. Активный участник разгрома басмачества в Ферганской долине.

В настоящее время — пенсионер, проживает в г. Коканде по ул. Фурманова, д. № 26.

Осенью 1918 г. после окончания кокандских событий, когда бандит Иргаш организовал банду и начал нападения на нас, в Коканде был организован добровольческий отряд по борьбе с басмачеством, получивший прозвище отряда «босоногих».

В момент образования этот отряд состоял из 75 человек. Я вместе с Исраилом Ахуновым, Усманом Алиевым, Мумин-жоном Шакнровым был одним из первых бойцов этого отряда. Командир Обухов обучал нас в крепости, где мы жили 4—5 месяцев, а затем отправились в Араван кишлак. Нас было уже 330 человек, когда мы выступили против Мадаминбека.

В это время к Мадаминбеку пришли на помощь белогвардейцы в количестве примерно 400—500 человек. Все они стояли отрядом в Араван кишлаке. Мы вошли в кишлак с другой стороны, решив, что басмачи приготовились к бою, так как они конечно видели, как мы заходили в село. Однако ни одного выстрела не последовало, чему мы очень удивились. Мы расквартировались, расставили кругом 10 постов на расстоянии 100 шагов. Меня с двумя товарищами-туркменами послали на дальний пост с задачей охранять улицу, которая вела к штабу. Ружья с себя не снимали, отдыхали в полной боевой готовности, зная, что враг близко и от него можно ожидать любой козни. Так прошло 4—5 часов (командиром нашей роты был Обухов).

Вдруг мы видим, что начальник караула провел мимо нас трех хорошо одетых людей, которые были без оружия. По виду они были похожи на басмачей. Оказывается, это были «парламентеры» Мадаминбека. Их провели в штаб для переговоров. Затем мы узнали, что они требовали, чтобы мы сдали оружие

и перешли к ним. «Мы все равно разобьем вас,—заявляли они,— ибо нас в несколько раз больше, чем вас». Конечно, Наш штаб ответил отказом, предложив басмачам, в свою очередь, сдаться нам.

Ночь прошла тревожно, хотя и без происшествий. В шёсть часов утра начали раздаваться выстрелы. Весь наш отряд в составе 330 человек рассредоточился по засадам. Басмачи обстреливали нас в течение двух дней. Мы отвечали им только винтовочными выстрелами. Так как бой был в населенном пункте и врага непосредственно не было видно, мы стреляли только тогда, когда басмачи выходили из своих укрытий.

На исходе третьего дня бандиты перешли в накггупление. Огонь стал очень сильным. Вдруг меня как бы обдало жаром. Взглянув на ноги, я увидел, что из обеих ног бьет фонтаном кровь. В этот же момент убило двух моих товарищей-туркмен» которые находились со мною в засаде. Я расстрелял все свои патроны и почувствовал, что теряю сознание. Выстрелы по-прежнему не прекращались. Я проковылял несколько шагов. Меня подхватили мои товарищи по оружию и на руках отнесли в лазарет. Оттуда всех раненых отправили в товарных вагонах в Фергану в госпиталь. Месяц я пролежал в госпитале. Посте выздоровления осенью 1919 г. поступил в отряд партийной дружины (командиром партийной дружины был тогда Сосеноа-ский).

Первым нашим крупным боевым походом была вылазка на Иргаша курбаши, который укрепился в Шираке Бачкир.

Наши части наступали на Бачкир с двух сторон: с одной стороны — полк под командованием Туйчи, с другой — полк под командованием Хамдам Ходжи (Туйчи и Хамдам Ходжи — бывшие басмачи, перешедшие на сторону Советской рласти, при удобном случае изменяли нам). С фронта наступала дивизия под командованием Парамонова. Пока мы занимали крепость, Туйчи курбаши и Хамдам дали возможность улизнуть Иргашу. Когда мы обУскали крепость и вышли в паче, которое находилось позади крепости. Туйчи курбаши обстрелял нас. Мы ответили ему пулеметной очередью. Тогда он выставил белый флаг. Когда мы подошли к нему, он заявил, что стрелял, думая, что это люди Иргаша курбаши (это, конечно, ложь).

В 1926 г. я был начальником конного отряда. У меня было’ 30 милиционеров Вскоре мы получили задание поехать в Сох для ликвидации остатков курбаши Пакнра, который чяннл безобразия, рас&тречивал местных комсомольцев и коммунистов. Выехало нас 30 человек н 10 уполномоченных Особого отдел 1. Посланная нами разведка сообщила, что бакмач Пакир курба-

шк находится в местечке Тоз. Мы отправились в Тоз в 2 часа ночи. В 4 часа утра мы достигли Тоза.

Джурабай Шарипов.

Банда Пакир курбаши встретила нас выстрелами. Мы продолжали продвигаться вперед и открыли ответный огонь. Вскоре мы уже ясно видели басмачей: их было около 50 человек. Они сосредоточились в саду. Стреляя, мы подъезжали все ближе. Я удачно прицелился и выстрелил, убив наповал курбаши Пакира. Когда мы въехали в сад, всюду оставались только трупы врагов.

Вскоре к нам с белым флагом подошли пять басмачей. Они изъявили желание сдаться. Мы отобрали у них оружие и вернули им лошадей. От них мы узнали, что остальные басмачи бежали в горы. Мы навьючили труп Пакира курбаши на осла и вернулись в Сох. Сдавшиеся басмачи присоединились к нам. В Сохе нас восторженно встретили жители, выражая нам горячую благодарность за то, что мы избавили их от злостного бандита — Пакира, принесшего несчастье многим честным семьям этого кишлака.

МИРЗА-КАСИМ АХМЕДОВ

МОИ ВОСПОМИНАНИЯ

Мирза-Касим Ахмедов (род. в 1885 г.) участник борьбы против белогвардейско-кулацких басмаческих банд в Ферганской долине. Член КПСС с 1918 г. Боец Красной Гвардии.

В настоящее время — персональный пенсионер, проживает в Андижане по ул. Ишчилар, д. № 29.

До Октябрьской Социалистической революции в течение 10 лет я работал на частных предприятиях. В октябре 1918 г. я вступил в ряды РКП (б). В том же году в Андижане добровольцем вступил в Красную Армию.

В 1919 г. я стал членом одной из партийных дружин, организованных из добровольцев. Дружины охраняли город от нападения басмачей. Инициаторами и организаторами этих партийных дружин в Андижане были Г. Бильдин, Абдул-Азиз Хусанбаев и др.

Штаб партийных дружин помещался на втором этаже (балхане) дома по улице Катар-Терак.

Мы стояли на постах, на баррикадах, около хлопкозавода, принадлежавшего бывшему мулле |Растаму. В нашу задачу входила и охрана здания, где помещался старогородской райком РКП (б), и защита нового города от нападения басмаческих банд.

Под командой Бильдина, Кузыахмедова и Абдул-Азиза Хусанбаева мы дрались с басмачами, защищая население старого города от грабежей и зверских бесчинств, которые творили бандиты.

В партийной дружине под командой товарища Абдул Азиза Хусанбаева, Кузыахмедова и других, кроме меня, было еще много молодых членов РКП (б) , из которых помню: Таджи-баева Тилабая, Хусанбаева Абду-Карима, Каримова Рафика, Битбекова Мадаминбека, Бабаназарова Абу-Назара, Ибрагимова Казахджана, Туликова Абду-Кадыра и др.

В августе 1919 г. в парке бывшего заводчика бая Рузи Ахуца состоялось чрезвычайное общее закрытое собрание

Н6

коммунистов. На повестке дня стоял вопрос — оборона города от нападения белогвардейских кулацких банд и басмачей. Общее собрание коммунистов постановило: всех коммунистов объявить мобилизованными и перевести на казарменное положение.

Товарищи Кузыахмедов, Хусанбаев и другие приступили к обучению военному делу коммунистов старогородской организации. Занятия происходили на площади Беда-Базар и Кул-Тепа. Нас обучали обращению с оружием.

В первый день мусульманского религиозного праздника Хаит, примерно, в конце августа или в начале сентября, командование дружины собрало всех нас — добровольцев — и в 5 часов вечера нам был дан приказ двигаться в новый город. Мы остановились около здания уездного горкома партии и штаба партийных дружин. Секретарю уездного горкома партии и начальнику штаба партийных дружин было доложено о прибытии нашей дружины. По распоряжению тт. Бильдина и Бай коза’ нас собрали в саду (в нынешнем доме пионеров) и каждому раздали по одной винтовке и по 40 патронов. После раздачи оружия тт. Хусанбаев и Кузыахмедов объяснили нам, как обращаться с оружием.

В 3 часа утра по команде т. Кузыахмедова мы построились и направились в сторону крепости. Направление движени/ дружины держалось втайне. Недалеко от русского кладбища, расположенного вдоль Ошской дороги, нам вручили лопаты и мы начали копать окопы. Когда окопы были вырыты, нам дали приказ занять оборону и стонко’сгоять на страже с целью не допустить белогвардейцев и басмачей в город, в сторону крепости по Ошской, Джалал-Абадской и другим дорогам.

Военно-полевой штаб разместился в поношении кирпичного завода. По распоряжению т. Бильдина к нам на помощь прибыло около 100 местных бухарских евреев, был привезен запас патронов в количестве 10 ящиков.

17 или 18 сентября 1918 г. отряды белогвардейсво-кулацюгх и басмаческих банд, возглавляемые белым офицером Монст-ровым, генералом царской армии Мухановым. главарями басмаческих банд Мадаминбеком, Хал ходжой. Махкам Ходжой я другими, окружили город.

В течение 8 суток враги со всех сторон обстреливала нас. Нельзя было поднять голову из окопа. Несколько раз ваши передовые окопы занимались белыми, но бойцы решительными контратаками выбивали оттуда противника. Враги захватили головные водораспределители. Перекрыв шлюзы, оан оставили город без воды.

В городе ощущался отстрый недостаток продовольствия; бойцам начали уменьшать нормы питания. Мы получали в день по 200—300 г хлеба, по 2—3 ложки гречневой каши. На пос

тах приходилось стоять круглосуточно: железнодорожная связь с Ташкентом, Джалал-Абадом, Наманганом, Скобелевым (Ферганой) была разрушена, телеграфная и телефонная связь прервана.

В районе дорог на Ош и Джалал-Абад было несколько десятков русских поселков, где проживало много русских солдат, демобилизованных из царской армии, некоторые из

них имели у себя оружие. Кулаки, жившие в этих поселках, под предлогом борьбы с басмачеством добились от военного командования Ферганской области оружия, вооружили бывших солдат и выступили против Советской власти, примкнув к кулацкой банде Монстрова и белого генерала Муханова. Объединившись с басмаческими бандами Ферганской долины, они установили свою власть в Джалал-Абаде и во ёсех окружающих русских поселках, затем двинулись на Ош, где им также удалось оттеснить наши части и установить власть кулаке®. После этого они направились на Андижан.

Наши отряды были расположены в гористых местностях, где к ночи становилось очень холодно, а большинство бойцов было одето по-летнему. Создалось серьезное и опасное положение. Однако наши войска, не испугавшись трудностей, были готовы любою ценой выполнить ответственное задание по охра, не дорог из Оша и Джалал-Абада. Наконец, нам прислали теплую одежду: ватные малла-туны (узбекские халаты), обувь — махеи-ковуш, табак с чилимами и фрукты. Курбанов Улмас-Суфи и Исаметдинов Таджибай-аксакал раздали нам все это и вселяли надежду, что мы долго здесь не останемся. «Зимовать вы здесь не будете,—сказал один из них,—днями мы выгоним этих чертей из города. К нам идет помощь из Ташкента и Ферганы, и от обороны мы перейдем в наступление. Т. Бильдин готов хоть сейчас к наступлению, но в штабе этого делать не советуют до подхода помощи, говорят,—«наши силы пока малы».

Вскоре т. Бильдин вызвал по одному коммунисту из каждого окопа на городское закрытое экстренное партийное собрание. В зале заседаний угоркома партии собрались коммунисты со всех постов, баррикад и укреплений города, от железной дороги, от крепости. Все были вооружены. Бильдян открыл собрание и прочитал текст ультиматума Монстрова, генерала Муханова и Мадаминбека, где предлагалось слать город к крепость без боя. Обещали простить всех, кто перейдет на их сторону, сулили богатство и освобождение от всяких наказаний. В случае отказа нам угрожали разгромить все наши укрепления, всех коммунистов убить, повесить н зарезать. Угрожали уничтожить все мирное население, а дома я имущество — сжечь.

Прочитав их ультиматум. Бильдин обратился к нам: «Тоаа. рищи большевики! Эти бандиты хотят нас обмануть и запугать. Если мы сдадим город, нас ждет смерть, они все равно нас убьют, даже если мы добровольно сдадимся. Нам, коммуннс-

№

там, умереть от их рук — позор, лучше и достойнее умереть в борьбе с врагами нашей партии и Советской власти. Если мы умрем в героических боях, защищая нашу Советскую Родину, о нас будет вечно помнить советский народ».

Речь Бильдина произвела на нас огромное впечатление. Участники закрытого партийного собрания встали с мест и, с волнением подняв винтовки, единодушно поклялись: «Будем бороться до последней капли крови!»

Примерно 23—24 августа после обеда начальник партийной дружины вызвал из окопов тт. Абдул-Азиза Хусанбаева, Тнллю Таджибаева и Абду-Карима Хусанова и приказал им срочно идти в штаб 1-го мусульманского полка (этот полк был размещен в старом городе Тегирман-Таше). Здесь командующий Ферганским фронтом т. Сафонов и т. Бильдин формировали отряд для разгрома расположившегося в Сай-Гузаре штаба кулацкой армии Монстрова и генерала Муханова.

Тов. Бильдин поручил мне подобрать молодых и храбрых коммунистов в этот отряд. Ночью мы получили сведения о том, что штаб белых находится на заводе бывшего капиталиста Алексеева на Сай-Гузаре (в старом городе). Под руководством Бильдина отряды партийной дружины, 1-го мусульманского пачка с участием кавалерийского полка Красной Армии разгромили штаб белых. В этой операции проявили героизм полк Сафонова и Казанский полк, прибывшие в эту ночь нам на помощь.

На следующее утро Казанский полк был направлен в Ош для очистки ‘города от белогвардейских, кулацких и басмаческих банд и восстановления Советской власти. Так завершилась наша победа над врагами. ¹

Из партийной дружины я помню следующих участников этой тяжелой операции, защищавших рядом со мною в окопах Советскую власть: Абдул-Азиз Хусанбаев, Абду-Карим Хусанбаев, Тилля Таджибаев, Рафик Каримов, Газибек-Ходжи Супургибеков, Абду-Кадыр Тулляков, Таджибай Исаметдинов, Дехканбай Еттибаев, Касымбеков Сандарбек, Кары Алиев Аб-лаз, Мирза-Бадал Мирджавхаров, Абдулахат Саматов.

В боях против белогвардейско-басмаческнх банд, во время штурма врага, который был осуществлен партийной дружиною,, героически погиб председатель угоркома РКП (б) тов~ Г. М. Бильдин. ./

Т. Е. БУРАК

ЗАВОД ПЕРЕШЕЛ В РУКИ РАБОЧИХ

Тихон Ерофеевич Бурак — бывший рабочий завода Потеляхова в Коканде, участник борьбы с басмачами в составе партизанского отряда рабочих. Член КПСС с 1918 г., один из старых профсоюзных работников Узбекистана. В настоящее время—персональный пенсионер.

Я хочу рассказать о первых днях борьбы за Советскую власть в Узбекистане. В исторические дни Октябрьской социалистической революции каждый сознательный человек, преданный делу трудящихся, принимал то или иное участие в борьбе за Советскую власть. Я в то время жил и работал в Коканде.

Будучи рабочим хлопкоочистительного завода в Коканде. с 1910 г. я проводил кое-какую подпольную работу среди своих товарищей. И поэтому после Февральской буржуазно-демократической революции меня избрали в первый заводской комитет, где я стал более активно проводить агитационную работу среди рабочих. В июле 1917 г. мы установили на заводе 3-часовой рабочий день. Заводской комитет вел борьбу с хозяином завода Потеляховым, который пытался уволить рабочих-общественников. После Октябрьской (социалистической революции заикой организовал рабочий контроль.

Как известно, контрреволюция в Узбекистане началась с кокандских событий, когда было организовано так называемое: «автономное правительство», ставившее себе целью уничтожить Советскую власть.

«Кокандское автономное правительство» в конце 1917 г„ начало создавать свою «армию». Командующим этой «армян» был назначен Иргаш. Помогали комплектовать ее реакцкошюе духовенство, капиталисты города Потеляхов, Вадьяев и другие. Эти капиталисты-заводчнки помогали созданию такой «армии» н деньгами н людьми. Нужно сказать, что с завода Потезяхов;г в эту банду было завербовано немного рабочих нз вранцез. что же касается европейцев н узбеков, работавших на заводе.